Рассказывает Наталья Зензинова,
Вступление
Начну с того, что я уволилась из аудиторской фирмы в частности и из аудита вообще. Уволилась в один день с ужасным скандалом, пылая гневом и ненавистью. Вторая сторона тоже пылала. И тоже тем же. А еще она ехидно ухмылялась в усы, предрекая как я через два месяца буду проситься обратно на работу, а она, вторая сторона, снисходительно примет меня, понизив зарплату процентов на 30. Но этому не суждено было сбыться, потому как такое решение зрело во мне давно, но, видимо, я никак не могла решиться. В этом случае будущее мне представлялось как в тумане, так как профессия у меня была одна, образование тоже одно и работала я всю свою сознательную жизнь только в аудите.
Как бы то ни было это все-таки случилось и я была счастлива.
Вскоре после этого вечером перед сном мне пришло озарение, что нужно ехать в ашрам. Я понятия не имела, что такое ашрам, и до этого момента это слово слышала может быть только несколько раз. На следующий день я порылась в Интернете и нашла описание ашрама Саи Бабы, куда 8 июля собиралась лететь группа из Москвы. В туристической компании мне ответили, что группа не собралась, поэтому поездка отменяется, но одна женщина из Москвы туда все-таки полетит самостоятельно. Мне любезно сообщили адрес ее электронной почты, я с ней списалась и мы договорились лететь вместе. Этой женщиной оказалась Лена, 39-ти лет.
За неделю я отправила все документы на визу в Москву, купила билеты, прочитала всю информацию об ашраме в инете и закупила необходимые для поездки предметы.
С Леной мы встретились в Москве и через день уже летели в самолете в Доху государства Катар, а оттуда в Бангалор в Индии. В самолетах приятно поражает доброжелательное и очень внимательное отношение стюардесс, вмонтированные в спинки впередистоящих кресел мониторы и возможность смотреть и слушать через наушники фильмы, музыку, а также то, что пилоты Катарских авиалиний на наших самолетах были русскими. Может быть они жили в России и работали в Катарских авиалиниях, а может быть были эмигрантами, но помню, что я испытала гордость за русских специалистов, которые востребованы за границей в таком серьезном деле как управление самолетами.
Полет в Доху занял пять часов. В Дохе было около 42 градусов жары, стояла духота, но спасали везде стоящие кондиционеры.
Наш рейс опоздал, но мы были транзитными пассажирами, и я знала, что нас в любом случае дождутся для пересадки в следующий самолет. Лена же испытывала по этому поводу огромное беспокойство, рвалась вперед и нервничала. Как я и предполагала нас прекрасно усадили в самолет, правда, мы оказались в его хвосте. Летели до Бангалора около трех часов. Когда выгрузились в аэропорту, то я поразилась местным стрелкам часов, которые опережали мои не на круглое количество часов, а на 1,5 часа. Я решила, что мои часы просто остановились. Впоследствии я выяснила, что в Бангалоре разница с Москвой «минус» 1,5 часа, а с Новосибирском «плюс» 1,5 часа, тогда как я всегда считала, что время может разниться только на круглое количество часов.
Процедура прохождения таможни в Бангалоре оказалась достаточно длительной, вернее длинной была очередь к официальным представителям. Благополучно миновав таможню, мы обменяли деньги и нашли таксиста с соответствующей табличкой. Такси нам любезно нанял тот самый гид, который должен был везти несобравшуюся группу из Москвы в ашрам.
Прибытие
Итак, через две недели после увольнения в субботу утром часов в семь я приехала в ашрам. Удачно доехав на такси примерно за полтора часа от аэропорта, мы вяло вылазили из машины, когда ее багажник уже обуяли носильщики, которые только и ждали, когда он откроется, и можно будет наперегонки друг с другом схватить наши вещи. Я тупо смотрела на все это, понимая, что придется им за это платить, но как от них отделаться я не знала. Лена, видимо, была в таком же состоянии. В итоге они подняли наш нехитрый багаж на второй этаж и потребовали, по-моему, аж 50 рупий. В итоге разбирательств Лена им дала только 20, поэтому они остались жутко недовольными. Так, с первых минут мы уже столкнулись с наглостью некоторых местных, которые, по-моему, своей единственной задачей видели как бы обмануть иностранцев и побольше взять с них денег, презирая и может быть даже ненавидя их, то есть нас (наверное, чувствовали к себе такое же отношение). Радует то, что такая категория местных жителей здесь не единственная, и есть еще и другие!
Заселять в двухместную комнату нас отказались под предлогом предстоящего праздника, поэтому мы заняли восьмиместную комнату и были в ней первыми. Стоимость одного места в такой комнате мизерная, по-моему, около 35 рупий (23 рубля) в день. Видимо пустой она стояла уже долго, потому как пыли было много, да и вообще производила вид нежилой. Правда кое-что еще осталось от прежних хозяев, например, ведра, тазы, хозяйственные кружки.
Я аж три раза меняла койку — все подыскивала подходящую! Так как выбирать решила по матрасу, то первой приглянувшейся оказалась койка близко к окну и к двери и как-то на проходе. Я сразу перешла на койку рядом, но вглубь комнаты, а заодно и перетащила на нее матрас. Матрас, надо сказать, был впечатляющим: широкий, прямой и твердый, из кокосовой стружки, и, скорее всего, новый.
Но эта вторая койка тоже оказалась какой-то неудобной по месторасположению: под балкой, сбоку Ленины ноги и тоже на проходе, то бишь по середине комнаты. Поэтому поспав на ней утром, я все-таки перебралась на самую дальнюю койку в углу комнаты возле туалета. Вот она-то меня устраивала во всех отношениях, особенно с моими уже облюбованным матрасом! Кстати сказать, когда мы через семь дней переехали из этой комнаты, то больше я таких матрасов нигде не встречала, и, даже больше того, мне попадались ужасные матрасы!!!
Когда мы приехали в ашрам, перед нами стояло две глобальные задачи: обменять деньги и купить себе постельное белье и подходящую одежду. Я уже не говорю о том, чтобы поесть и поспать, все-таки почти сутки добирались. Как я убедилась позже, это были только мои планы, в планы же Лены, плюсом к глобальным задачам, входило оббегать всю территорию ашрама, узнать где-что есть, выйти в город и узнать где-что есть и там тоже!
Мы сходили позавтракали в европейской столовой и Лена рванула меня в торговый центр в самом ашраме. Я ошалело смотрела за ее перемещениями по центру, где мне было все чуждо и непонятно, да и еще все на английском языке! Она себе и пенджаби присматривала, и сари, и постельное белье. Я ограничилась покупкой только постельного белья, так как поняла, что толком выбрать что-то для себя подходящее здесь и сейчас я просто не в с состоянии.
При этом нас, а, особенно, по-моему, меня осуждали и критиковали индийцы за форму одежды, при чем это было видно не только по глазам, но усугублялось и прямым обращением с руганью.
Все это меня окончательно добило и я почувствовала жуткий страх, тоску и отчаяние, потому что не знала как я смогу из этого всего выбраться. Все казалось мне агрессивным, непонятным, чуждым и пугающим. Хотелось спрятаться, не видеть и не слышать никого и ничего.
Поэтому, когда после торгового центра Лена потащила меня за пределы ашрама в поисках одежды, я развернулась и направилась в комнату, чтобы немного отдохнуть и, если удастся, поспать.
В комнате на чудесном матрасе мне пришли в голову две мысли, которые вернули мне надежду и помогли придать себе некую уверенность. Во-первых, если я что-то не понимаю, я всегда могу признаться в этом. А, во-вторых, если мне что-то не будет нравится, я всегда могу развернуться и уйти из этого места.
Поэтому, увидев Лену в новом пенджаби и поспав, я с тихим ужасом вышла в город за пределы ашрама. Для входа и выхода предназначены разные ворота, поэтому сначала нужно было найти подходящие для выхода!
Улица города ошеломляет криками, гудками, толпами людей, движением и шумом, а также обилием вывесок. При чем все они, естественно, на английском языке и абсолютно непонятно к чему они относятся и где находится то, о чем они информируют.
Торговцы пугают своим зазыванием, криками приветствия по-русски и своим одновременно угодливо-расхлябанным поведением.
Так как банк в ашраме в субботу не работает, то кое-как через несколько закрытых на сиесту (то бишь по-нашему обед) дверей с обозначением банка или обмена денег, я нашла открытый обмен и с великим подозрением к такого рода операциям в таком месте обменяла деньги. Потом меня чуть не кинули на 900 рупий, когда я хотела купить сим-карту к телефону. Мне ее хотели продать за 1000 рупий, и когда мое сердце все-таки вывело меня из этих витиеватых коридоров, то оказалось, что она стоит примерно 100 рупий, при этом предлагаемые тарифы отличались странностью и нигде не было написано, сколько же стоит звонок в Россию. Поэтому, вспомнив свои спасительные мысли, я удалилась без покупки сим-карты, предварительно извинившись и сказав, что я ни-че-го не понимаю!
Далее я решилась зайти в первую лавку, во вторую и там все-таки купила себе шелковый пенджаби (широкие штаны и длинная рубаха) и хлопковые штаны-алладины с блузкой и, конечно, с шелковым шарфом, без которого передвижение здесь просто немыслимо! Собственно, из-за отсутствия этого пресловутого шарфа моя психика и моральность подверглись таким нападкам со стороны индийцев, да, может быть еще из-за 20-ти сантиметров моих голых щиколоток.
Кстати торговец, можно сказать, отлично говорил по-русски, и мой страх перед неспособностью объяснить, что я хочу на английской языке, на этот раз не оправдался.
Абсолютно счастливая я двинулась к корпусу и встречные индийцы улыбались и приветствовали меня «sai ram!», что было очень приятно!
Торговец в лавке сказал, что вечером в шесть часов может показать, где купить сим-карту. Поэтому мы с Леной не пошли внутрь Даршан-холла на вечерний даршан (так как я думала, что уйти оттуда до окончания даршана нам не удастся), а сели на поребрик сзади Даршан-холла, где было все слышно, но ничего не видно. Как оказалось смотреть там было по сути не на что, так как, как мне пояснила сидящая рядом русская женщина, вместо Саи Бабы более к народу никто не выходил. И внутри читали веды на санскрите и пели баджаны.
Не досидев до окончания даршана, мы с Леной пошли купи себе сим-карты, презрев все правила относительно необходимости наличия фотографий, копий страниц паспорта, разрешений с работы.
Не помню, когда я пошла первый раз на даршан, наверное, на второй день утром, а может быть только вечером. Помню, что было нежелание туда идти и желание как можно долее оттянуть этот момент. Еще помню в первый день приезда раздражающие звуки чтения и пения, которые доносились из динамиков практически по всему ашраму во время даршана.
Как ни странно, впоследствии я не пропускала практически ни одного даршана, посещая как утренние, так и вечерние. И как-то даже сказала Даше, что я не могу пожертвовать даршаном ради чего-то, что она предлагала. Голоса из динамиков уже более не раздражали, и если я случайно оказывалась в этот момент не внутри Даршан-холла, то помню, что даже иногда подпевала в такт этих голосов. Как все меняется, когда изменяется наше к этому отношение.
Адаптация
Через пять дней после приезда, Лена, как и планировала, съехала в аювердическую клинику доктора Рао, которому было 80 лет и который собирался умереть осенью этого года. Она хотела провести чистку организма и похудеть. Собственно фанатизма от пребывания на даршанах у Лены не наблюдалось и ей, судя по всему, было здесь скучно: она не знала куда девать столько свободного времени и нарезала круги по торговым рядам, скупая практически все подряд. Остановил ее в конце концов от этого только размер ее сумки, в которую бы просто не влезло все то, что она могла бы купить.
К моменту ее отъезда в клинику нас уже было четверо в комнате, в том числе Даша из Севастополя, 29-ти лет, которая собиралась быть здесь до 14 августа. Приехала она сюда второй раз, первый раз была два года назад. Даша хорошо говорила по-английски и даже работала или подрабатывала переводчиком. И здесь, в ашраме, она постоянно оказывала людям помощь с переводом.
Была еще малазийка, женщина в возрасте, английский которой не понимала даже Даша. Когда она нам что-то заясняла, мы очень вежливо и широко улыбались, но понимали лишь малую толику. Обычно Даша говорила нам: «А дальше следует непереводимая игра слов!». Приехала она всего на неделю.
На место Лены пришла болгарка, мягкая, покладистая женщина, которая очень ревностно была предана Бабе, и целью пребывания которой было только погружение в себя и присутствие на всех проводимых мероприятиях с буквальной точностью без всяких опозданий и пропусков. Она очень мало говорила и по-английски, и по-русски (когда-то изучала наш язык в школе), да и вообще мало говорила. Приехала она на два месяца, уехать планировала только в начале сентября.
Был также курьезный случай с попыткой заселения к нам одной маленькой стройной женщины в возрасте. Когда она изучала комнату, она тут же решила навести свой собственный порядок во всем: дала указание Даше снять белье и убрать бельевые веревки, сообщила нам, что вместо восьми коек здесь должно быть шесть, попросила меня помочь передвинуть кровать в другое место, а когда ей не понравилось как я это делаю, она дала и мне указание как это нужно делать. По-моему, она и бы с удовольствием и кого-нибудь из нас выгнала с кровати, которая ей приглянулась. В итоге, разругавшись с Дашей и почувствовав наше сопротивление, она ушла искать другую комнату.
Как рассказывала Даша, которая потом севила (безвозмездно помогала — от английского слова служить, помогать «serve») в столовой с этой женщиной и разговаривала с ней, она ЗНАЛА правила ашрама и ЗНАЛА как все должно быть, поэтому ей было мучительно больно, что люди не соблюдают эти правила, и она всем пыталась навязать СВОЕ понимание этих правил. То, что при этом, она преследовала только свои собственные интересы и игнорировала интересы и желания других, она, конечно, в расчет не брала.
Как это часто бывает, когда мы уверены в чем-то, мы тут же пытаемся либо найти единомышленников, либо навязать наше знание другим, чтобы все вокруг были похожи, то есть одинаковые. Ведь если каждый будет делать то, что ему хочется, думаем мы, то в мире наступить хаос, все рухнет. И мы пытаемся изменить мир и ближайших к нам людей, видимо решив поспорить с Богом в его понимании мироустройства и не ведая, что таким образом мы нарушаем законы Бога и в мире действительно с нашей помощью наступает хаос.
***
Мы немного пообщались с Дашей, и я ее подговорила переехать в двухместную комнату, стоимость которой на одного человека составляла 65 рупий (45 рублей) в день.
И через неделю после приезда в ашрам в субботу мы переехали на четвертый этаж. В комнате было две кровати, матрасы, подушки, два пластиковых стула, два столика (один импровизированный), свет и встроенные в стену полки (что-то типа шкафа без дверок), а также унитаз, раковина, душ и небольшое зеркало в туалетной комнате. Вода у них везде только холодная, правда течет тепленькая, а днем на солнышке нагревается совсем теплая.
И в этой комнате от прежних хозяев остались еще ведра, вешалки, ковшики, ерш. Все остальные хозяйственные принадлежности мы покупали сами, так как стирали и убирали тоже сами. Белье, правда, можно отдать постирать индианкам за 5 рупий вещь, но я этого ни разу не делала.
Постельное белье в этой комнате тоже было, но мы постелили свое, так как уже купили его для той комнаты. Комната попалась темная, неуютная, тоже грязная, захламленная кучей матрасов, подушек
Замечу, что эта комната не стала для нас последней: через десять дней мы с Дашей переехали в комнату напротив, потому как эта казалась нам темной как по освещенности, так и по энергетике, неуютной и чужой. Мы обе в ней по неизвестной причине очень беспокойно спали: просыпались почти через каждые полчаса. Новую комнату тоже пришлось отдраивать, но она нам нравилась.
***
В эти первые недели пребывания в ашраме я очень хотела замедлиться, то есть жить без планирования куда нужно сходить и что сделать, и если что-то делать и идти, то не спеша, улавливая свои ощущения и настроения при этом. Мне абсолютно не хотелось все разом осмотреть и узнать. Я хотела делать то, что мне хотелось в этот момент, а не то, что я запланировала или то, что кажется наилучшим по каким-то логическим рассуждения. Я хотела все делать с чувством. Девчонки же жили в таком же темпе и ритме, как и в России, то есть планировали, думали, чем они могут заполнить время, что можно и лучше сделать сегодня, куда сходить. Если они шли куда-нибудь, то делали они это в бодром, быстром темпе, углубившись в разговор между собой, не замечая ни людей вокруг, ни какие-то происходящие попутно явления и события.
Мне их ритм жизни не подходил, поэтому я постоянно пыталась от них отстраниться, ходить и делать одна. Если же мы шли куда-то вместе, то я себя чувствовала ужасно, как будто я себя насиловала, и у меня даже иногда возникала боль. Если же я все-таки отстранялась, то у этого состояния тоже были свои минусы: я оставалась одна, без общения, и меня уже не приглашали туда, куда бы я с удовольствием сходила вместе с ними.
В общем какого-то удовлетворительного баланса, мне кажется, в тот момент я не нашла. И все-таки я чувствовала себя лучше, когда у меня была свобода выбора, то есть когда я была одна.
Что интересно, в дальнейшем я уже смогла и передвигаться быстрее и планировала куда сходить и не чувствовала при этом себя плохо. Видимо мне нужно было время, чтобы привыкнуть, адаптироваться, настроиться на вибрации этого места, включиться в чувства, которые у меня были закрыты. Когда этот процесс был завершен, я смогла позволить себе и скорость, от которой мне было так плохо вначале. Но в любом случае убеждена, что независимо от того, делаем мы что-то медленно или на скорости, когда мы присутствуем при этом, прислушиваемся к своим чувствам, отдаем себе отчет, как мы себя чувствуем в этот момент, то наша жизнь становится краше и интереснее. И при этом мы уже не можем нанести себе вред какими-то нашими действиями и поступками. Потому как, даже если мы будем делать что-то неправильное для себя, ненужное, то мы сможем уловить, почувствовать знаки, сигналы мира об этом.
Так, например, случилось, когда Даша нас привела к одному американцу и его австралийской жене, которые занимались выравниваем длины ног человека и исправлением позвоночника и прилегающих к нему частей тела: плечей, лопаток, бедер.
Они были милые, открытые, вели себя непринужденно, работали с энергиями, сами честно признавались, что не знают, как это работает, но люди видели результат сразу же, поэтому, наверное, доверяли. Все это делалось, как они говорили, с благословления Бабы. У меня оставило неприятный осадок ощущение неискренности, когда после совершенных манипуляций, американец глядел в глаза человеку и передавал ему любовь, любовь Бабы. Что-то было в этом, на мой взгляд, слащавое, фальшивое, ненастоящее, принужденное.
На сеансе нас было шесть человек, тогда как записано было только четверо, а мы с Леной вне плана. Наблюдая за всем этим, я уже готовилась и думала, что я тоже сделаю это. При этом я постоянно прислушивалась к себе, но чего-то отчетливого разобрать не могла: нужно мне это или нет. Решив, что раз очевидного послания нет, раз я оказалась здесь, то, наверное, мне это нужно, я сняла все украшения и сказала Лене, что я пойду пятой.
Надо сказать, что австралийка только ночью этого дня прилетела из Австралии, где она жила два месяца, поэтому она постоянно зевала, и чувствовалось, что она устала. Поэтому когда запланированные четыре человека прошли процедуру, она вдруг объявила, что сеанс закончен и нас двоих они примут на следующей недели. Вот тут я испытала явное облегчение, которое и послужило мне знаком, что мне этого делать не нужно! Я постоянно была со своими чувствами и Вселенная, во-первых, остановила весь процесс и именно на мне, а, во-вторых, послала мне знак, что и в дальнейшем мне не нужно сюда приходить. По крайней мере, я так чувствовала и доверилась этому чувству.
Лена все же сделала эту процедуру через неделю. И Даша, и Лена утверждали, что чувствовали себя и во время процедуры и после нее замечательно. Видимых телесных изменений я у них не наблюдала, хотя, как я говорила выше, выравнившиеся ноги нам демонстрировали сразу же во время процедуры. Опять же не все изменения происходят сразу и не все на видимом уровне.
А второй явный случай, который тоже мне хорошо запомнился, был с одной собакой, которая напала на меня, когда я шла в семь часов утра в садик перед торговым центром на медитацию.
Здесь нужно сказать сразу о нескольких вещах. Во-первых, собак в ашраме было немеренно, все они собирались стаями и бегали, воевали друг с другом за территорию. Лай иногда стоял ужасный. Видя и слыша все это, я думаю, во многих просыпался дикий страх перед этими собаками.
Во-вторых, меня уже пару раз в очень грубой и оскорбительной манере выгоняли как из этого садика, так и из садика всех религий, правда, это происходило в вечернее время около восьми часов, когда я там находилась одна. Видимо, одно из неписанных правил, которых здесь неимоверное количество, гласило, что женщине одной в темное время суток находится в безлюдных местах запрещено. Если же она все-таки там находилась, то делала она это с одним намерением — найти себе клиентов на ночь.
При этом в расчет не принималось ни то, что женщина могла в ашрам приехать одна и у нее просто не было спутника, с которым она бы могла прогуливаться, ни то, что делать в темное время суток по большей части нечего и прогуляться там, где нет большого скопления людей, особенно когда наступает прохлада, просто милое дело, ни то, что на улочках перед корпусами тусуется огромное количество людей и найти там себе клиента, я думаю, очень даже просто.
Да и вообще, я пришла к выводу, что мнение индийцев о белых женщинах не далеко уходит от мнения о них как о проститутках. Чего только стоит купание в бассейне в купальниках, то есть «голыми»! Или хождение по улицам без платков — тоже практически голыми (при этом неважно, что индийское сари шьется так, что почти весь живот женщины отлично просматривается, и это считается нормальным)! Или опять же это странное желание гулять одной в темное время суток — просто как такое может придти на ум порядочной и приличной женщине?!
А как они ошибаются, что клиента можно найти только в темное время суток! И утром можно насобирать с десяток! Один индиец, обратившись ко мне утром по дороге в ашраме и поинтересовавшись, русская ли я, спросил без всяких обиняков, когда он может со мной увидеться. Когда услышал, что никогда, просто безмерно удивился, видимо зная, что русские никогда не отказываются от подобных предложений. Буквально за день до моего отъезда один встреченный мною в тибетском ресторанчике индиец очень долго сожалел, что я завтра уезжаю, даже не поинтересовавшись, а заинтересована ли я в общении с ним?
О торговцах в лавках на улицах Путтапарти, о водителях-авторикш я просто молчу! Торговцы ведут свой счет амурным победам и, наверное, у них есть соревнование между собой за количество завоеванных сердец. Водители-авторикши устраивают вверху лобового стекла у себя перед глазами зеркала разного размера (размер зависит, скорее всего, от степени его заинтересованности и вовлеченности в процесс завлекания). Зеркала помогают без проблем разглядывать пассажиров и общаться с ними, не поворачивая головы назад.
Единственное о чем я впоследствии сильно переживала, это, что я не обрушила свою гнев и не влепила пощечину тем севадалам, которые меня выгоняли из садиков. В тот момент я еще ничего не могла понять и осмыслить, почему так со мной обращаются, но на будущее я уже знаю, что я сделаю, если со мной будут обращаться неучтиво.
В виде отступления замечу, что это мое субъективное видение ситуации, потому как девчонки, например, мне говорили, что их никогда не выгоняли из садиков и к ним никогда никто не приставал с неприличными предложениями. Так что у каждого свой опыт и свои уроки.
Ну так вот, возвращаясь к тому случаю с собакой. Медитируя по утрам в садике я тоже чувствовала какой-то ненормальный интерес ко мне. То взгляды, то не дающие сосредоточиться разговоры, то двое подростков как-то долго тусовались у меня перед носом, пока я наконец не выдержала и не ушла. В общем комфортно мне было только первое время, а потом это чувство ушло. И скорее всего мне нужно было прекратить свои утренние медитации в садике, но так как я была зациклена на «надо» и на том, что я вроде бы доброе дело делала, то я продолжала эту практику.
И в очередной раз идя на медитацию, я встречаю собаку, которая неожиданно для меня и, наверное, для нее самой, вцепляется зубами в мою подушку для медитаций, и, рыча, начинает отбирать ее у меня. Только что я ей говорила «Хорошая собака!», а сейчас мне уже было очень страшно. Исчерпав свой запас «фу!», «нельзя!», «отдай!», «прекрати!», «пошла вон!» (может быть это все надо было говорить по-английски???), я отпустила подушку. В ту же минуту собака сделала тоже самое и благополучно удалилась восвояси. Растерзанная подушка с вывалившейся ватой осталась валяться на дороге. В тупейшем недоумении с невыраженной злостью я таки пошла в садик, но больше я уже туда не ходила. Просто почувствовала, что ходить не надо, удовольствия и пользы от таких медитаций я не получаю.
Вот такой знак послала мне Вселенная, чтобы я смогла прислушаться к своим чувствам и задуматься то ли я делаю, что мне необходимо или нет. Наверное, если я бы я больше доверяла своим чувствам, я бы сама это поняла, но хорошо еще, что достаточным оказалось только оставить меня без подушки, а не производить что-то более жесткое и суровое!
А, еще была встреча с тибетцем Басу, который занимается предсказаниями. К нему ходили толпами, чтобы задать вопросы, которые интересуют, поработать с чакрами. Он узнавал дату и время рождения, смотрел в свои карты и давал советы. Я задала ему единственный интересующий меня вопрос: чем я могу зарабатывать себе на жизнь? На что получила его резонный ответ: Баба тебе скажет. Еще он мне посоветовал с его помощью открыть первую чакру. Посовещавшись со своим сердцем я решила, что все это профанация чистой воды, что мне позже и подтвердил другой тибетец, сказав, что все это просто бизнес. Однако, моего чувствования не хватило на то, чтобы не купиться на кулон, который Басу предложил мне от сглаза и тому подобных вещей! 1500 рупий были потрачены зря, потому как серебряный кулон с камнем мне даже не понравился… Ну, что ж, век живи — век учись!
Кстати, открыть чакры там предлагают чуть ли не в каждой лавке. Такие предложения можно смело отвергать, потому что, как я поняла позднее, открыть чакры принудительно, со стороны, человеку нельзя, не «сломав» при этом что-нибудь в его организме. Человек может открыть чакры либо работая над этим самостоятельно, либо со своим духовным Учителем.
Инфраструктура, питание, торговля
Ашрам «Прашанти Нилаям» был основан Сатья Саи Бабой в 1950 году и переводится как «Обитель высшего мира», а по другой версии — «Место наивысшего покоя». Находится он в г. Путтапарти, штат Андра Прадеш на юге Индии.
Кроме построенного ашрама Саи Баба также полностью изменил облик его родной деревушки. В настоящее время Путтапарти присвоен статус города и, следуя по его главной дороге, по обе стороны можно увидеть: университет, музыкальный колледж, начальную и среднюю школу, мужское общежитие, планетарий, стадион и Дворец спорта, китайский музей. Все очень красивое, современное, красочное и, конечно, с индийским колоритом.
Также в городе и его окрестностях есть аэропорт местного значения, станция железной дороги, супергоспиталь, поликлиника, музей единства религий, библиотека Шанти и медитационный холл.
На территории ашрама находятся торговый центр, библиотека, магазин книг и дисков, телефон, полиция, булочная, три столовые, киоски или навесы по продаже свежевыжатых и упакованных соков, капуччино из автоматов. Звучит красиво, но на самом деле выглядит все абсолютно по-другому, чем мы привыкли представлять себе… Была даже почта, но, по-моему, сейчас она уже не функционирует.
Построено много всяких залов (холлов) для разных целей, например, конференц-зал, аудитории. Самый главный — Даршан-холл вместе с мандиром, где раньше проходили даршаны — выходы Саи Бабы к народу. А сейчас тут же дважды в день собирается народ и читают веды, поют баджаны, медитирую, устраивают праздники, концерты, восхваляют Саи Бабу. Такие сборы и сейчас по-старинке называют даршанами. Они проходят в две части: первая — чтение ведических мантр на санскрите, вторая — пение бхаджанов (песнопения, прославляющие разные имена и формы Бога), сокращенно их еще называют баджаны. По времени это занимает полтора часа, а если проходит какой-то праздник, то может затянуться и на 2−2,5 часа.
Все холлы находятся в корпусах, кроме Даршан-холла, который представляет собой огромное отдельное сооружение без стен. По-моему, я читала, что он вмещает в себя около 20 тысяч человек. Даршан-холл состоит из мраморного пола (очень теплого) и крыши, что-то типа купола, которая держится на колоннах. Даршан-холл имеет мандир — встроенное закрытое помещение для проведения аудиенций вместе со что-то типа сцены-пьедестала, где раньше сидел Саи Баба, а сейчас установлен его склеп с прахом. В мандире проходит омкар (повторение 21 раз звука «Ом», медитации по 10 минут для желающих по вечерам).
Разделен Даршан-холл на две части: мужскую и женскую с отдельными входами и выходами.
Когда 15 июля был праздник Учителя весь Даршан-холл очень красиво украсили цветами, шарами, дождем, мишурой, цветочными гирляндами. И, вообще, на каждый праздник, которых здесь просто немеренно, Даршан-холл красиво украшают, и всегда по-разному. Цветы вообще всегда присутствуют в Даршан-холле, при чем композиции настолько оригинальные и гармоничные, что я бы сказала, что их составляют специально обученные флористы.
Мне кажется, что в этом месте сосредоточена немыслимая энергия, по крайней мере, я ее чувствую постоянно.
Женщин на даршан впускают только через строй севадалок (местных служительниц) и предварительно обыскав. Мужчин обыскивают, соответственно, мужчины-севадалы. Очень многие вещи проносить нельзя, даже ручки (есть целый стенд с картинками запрещенных предметов). Избавляются от запрещенных предметов двумя способами: либо оставляя в комнате, либо сдавая в камеру хранения около Даршан-холла (женская и мужская соответственно). В камере хранения в специальную книгу заносятся твое имя (без фамилии), название предмета, и ты ставишь свою подпись. Некоторые индианки, не знающие письменности, вместо подписи оставляли для истории отпечаток своего пальца.
Садятся там на пол рядами. При чем зачастую севадалки указывают куда надо сесть, но это можно обойти, либо мило им улыбнувшись, либо упрямо помотав головой. В крайнем случае, если они продолжают настаивать, можно просто уйти в конец холла.
Индийцы сидят в основном на голом полу, а иностранцы приносят с собой либо квадратные подушки, либо основательную сидушку типа книжки-раскладушки, которые можно купить как в торговом центре, так и за пределами ашрама в лавках (в общем, все для гостей!). Некоторых индианок эти сидушки приводят в восторг: они улыбаются, показывают пальцем и качают головами. Процесс же усаживания в эти сидушки приводит в восторг не только индианок, но и всех остальных, которые ими не пользуются.
В Даршан-холл, также как и в другие общественные места, пускают только без обуви, которую оставляют на улице в специально отведенных местах без присмотра. Поэтому всем советуют ходить в ничем не примечательных шлепках, что все и делают. Правда, видела, что некоторые свои сандалии привязывают небольшими узкими цепями, закрываемыми на ключ.
Приходить на даршан и уходить с него, кстати, можно в любое время в течении всего действа.
Жилых корпусов (они называются нордами) много: они имеют названия по сторонам света и номер, например, West 4. Иностранцев могут заселять только в несколько корпусов: семейные, мужские и женские. Большая же часть корпусов для индийцев и непальцев. При чем от общей комнаты на 100 человек, где спят все вместе на полу на матрасах, и до вполне приличных с виду апартаментов для семей. Эти семейные корпуса, конечно, сильно отличаются от остальных даже внешне и находятся в самой тихой части ашрама. В них во многих комнатах стоят кондиционеры. Кажется, что некоторые из них предназначены для постоянного проживания.
Есть также новые корпуса, тоже для индийцев, которые построены совсем недавно и находятся на отшибе, их даже не видно, и я долгое врем не подозревала о их существовании, пока мы там не прогулялись. Там же находятся корпуса для студентов.
Отдельные корпуса выстроены для севадалов — служителей, которых нанимают по всей Индии на некоторое время: от недели до месяца. В них, по-моему, только общие комнаты.
***
Питание здесь вегетарианское, очень разнообразное. Есть две индийские столовые (на карте одна нарисована с одним перцем, другая с тремя). В первой я есть не смогла, не говоря уже о второй, в которую я вообще не пошла.
Питалась я в основном в западной столовой, где пища вкусная, но какая-то особенная, может быть связано это с тем, что все блюда вегетарианские, а может быть из-за своеобразной ее жирности. В первое время из-за отсутствия мяса мне постоянно хотелось есть, в столовой наедалась от пуза, но еда казалась пустой и удовлетворение не наступало. Поэтому стала брать хлеб, старалась взять картошку.
В столовой всегда есть рис (по три вида), паста (макароны, спагетти или лазанья), разнообразные тушеные овощи, утром каша на молоке и на воде, вечером — суп. Делают пудинги, йогурты, кефиры. Помидоры, огурцы, морковь, свеклу, лук, салат нарезают и выставляют каждое отдельно — можно самостоятельно смешивать. Иногда выставляют печеный авакадо с соусом или без. Готовят прекрасную выпечку, при чем пекут без яиц. Попробовала, по-моему, впервые, пирог слоеный из шпината, который оказался наивкуснейшим. Еще иногда выпекают пиццу с разными начинками, но мне вкусной не попадалось.
Посуда вся железная,
Также в столовой есть автомат, который делает капучинно из натуральный зерен, так что с какого-то времени я завела традицию завтракать капучинно с какой-нибудь выпечкой и иногда брала кашу. По первости приходилось долго ждать — почему-то автомат выдавал готовый кофе только спустя определенное время. Молодой человек, который был ответственным за приготовление кофе, извиняющее улыбался и что-то пояснял. Что интересно, со временем процесс приготовления кофе ускорился до невозможности: был готов буквально за пару минут. Что было вначале — сказать трудно… А вообще капучинно в западной столовой был самым вкусным кофе: еще я пробовала в киосках на территории ашрама, в германской беккери (булочной) и тибетском ресторане — ни в какое сравнение!
После того, как мой кишечник расстроился, что произошло далеко не сразу, а, наверное, спустя недели три после приезда, я стала обедать и ужинать в тибетских ресторанах. Там уютно, чисто, готовят вкусно тоже только вегетарианскую еду и, что немаловажно для меня — без специй! Меню написано и по-русски, в том числе, но заказывать все равно нужно по-английски, или показывая пальцем на нужное блюдо в меню.
В одном тибетском ресторане звучала даже русская попса — медленная, плавная. Слышать ее, конечно, в таком месте было очень странно. Но особенно впечатление на меня произвел один диск с французской музыкой и музыкой из кинофильмов «Цыган» и «Гардемарины, вперед!». Когда я услышала эту музыку я рыдала навзрыд прямо там в ресторане! Дело было перед обеденной сиестой и в ресторане были только двое, которые, уходя, указали на меня владельцу ресторана. Он как скорая помощь, участливым взглядом вытащил меня на берег из накрывших меня потоков…, но далеко не сразу. И каждый раз, когда я слышала там эту музыку, на меня нападала страшная ностальгия и по России, и по русским, и еще неизвестно по чему…
Именно этот тибетец потом сказал про меня, что все, что мне нужно — это есть, спать и плакать! И это было абсолютной правдой! Меня это так развеселило: очень походило на фильм «Ешь, молись, люби», тем более, что с его героиней происходили похожие события, как и в моей жизни: уволилась, уехала, медитировала, училась слышать и находить себя…
Распространенное национальное тибетское блюдо — момо: как наши вареники, только тесто гораздо тоньше, без яиц, и разнообразная начинка: шпинат, картошка, сыр
Также готовили вкусные кашки на воде или молоке, куда можно было добавить банан или другой фрукт, а если еще попросить масла, то просто чудо!
Пекли изумительные тибетские блины. По нашему это скорее большая толстая сдобная лепешка. Туда они тоже добавляли всякие фрукты и даже шоколад. Одним таким блином я наедалась от пуза, но было очень вкусно!
Был еще тибетский хлеб, тоже больше похожий на нашу лепешку, но уже не сдобную, тоже очень вкусный.
Расстраивали меня обычно супы или какие-нибудь блюда с жидкостью. У них нет прозрачных золотистых бульонов как у нас! У них ужасная коричневая жидкость, так как туда добавляют соевый соус — просто катастрофа! Неизгладимое впечатление оставил суп с яйцом: коричневатая полупрозрачная похожая на кисель жидкость со взбитым яйцом (и более там ничего не было!). Тибетец расстроился, увидев несъеденный суп, на что мы ему сказали: это — не суп!
Зато, когда я более-менее освоилась, то могла просто заказать, какие ингредиенты я хочу видеть в супе и, вуаля, желаемое появлялось у меня на столе! Также я поступала и с момо: в меню не было момо с картошкой, но спецзаказом для меня момо с картошкой появлялся на столе. Правда, такие спецзаказы они делают для каждого клиента…
Был один курьезный случай, когда в один из последних дней я пришла в ресторан с огромным желанием съесть кашу. Но в этом ресторане в меню каши не было. Я, уже по привычке, спрашиваю, можно ли приготовить кашу? Мне отвечают: без проблем, как говорится, любой каприз за ваши деньги. Приносят мне кашу, и я наблюдаю в тарелке, кроме каши, мучную живность, да не одну, а, можно сказать, что каша просто ими кишит, пускай и в дохлом виде! Я отдаю все это дело назад, и меня кормят тибетским блином. Как я поняла, так как у них в меню каши нет, то они ее вообще не готовят, соответственно, в крупе, которой долго не пользовались, завелись жучки. Так что спецзаказ спецзаказу — рознь! А когда я на следующий день заказывала там же суп, то не забыла спросить: «А он без мяса?» (не знала, как по-английски насекомые, жучки). Тибетец был в шоке: какое мясо, еда-то вегетарианская!!! Пришлось уточнить вопрос: «А он без животных?!».
***
На улице в городе (в народе это называется «аутсайд» — outside по-английски означает снаружи) можно купить всякие фрукты: бананы, манго, папайю, земляные орехи, фрукт, похожий на ежевику с детский кулак, внутри которого куча косточек как арбузных и немного мякоти, которую собственно и можно есть (вкусно), гуаву — такой же по величине, плотный с малюсенькими семечками в середине желтый фрукт, виноград, арбузы, дыни (и те и другие смешные, не как у нас: арбузы маленькие вытянутые, дыни как тыквы), кокосы волосатые.
На территории ашрама и в аутсайде можно купить неволосатый (лысый) зеленый кокос. Его при тебе вскрывают и можно выпить сок из соломинки. Достаточно пресный, почти без вкуса, говорят полезный. Он делится на два вида: из одного просто выпивают сок, а у второго внутри есть еще сердцевина — белая мякоть, которую тоже можно вытащить оттуда и сжевать.
Внутри ашрама делают свежие соки из манго, арбузов, винограда, микс.
В аутсайде недалеко тибетцы держат германскую (!) булочную. Есть кофе, чай, соки, выпечка, горячие блюда. Правда выпечка мне в нашей столовой понравилась больше. Все очень чисто по сравнению с индийцами. Булочная находится на крыше здания, наверное, этажа три. Приятно обдувает, но к сожалению, вид не открывается, внизу только шумная главная улица.
Все эти тибетские рестораны, германская булочная обнаруживают себя далеко не сразу! Сначала ты можешь где-то что-то об этом услышать, потом будешь безрезультатно разглядывать бесконечные гирлянды вывесок и ничего не находить, потом кто-нибудь из девчонок или ты сама все-таки узреваешь соответствующую вывеску и тебе либо показывают вход, либо ты выспрашиваешь у торговцев: а куда надо войти, чтобы попасть вон в тот чудесный ресторан на четвертом этаже?! И даже после нескольких походов в это место я все равно путала коридор, в который нужно сворачивать с улицы, поэтому всегда давала себе установку быть очень внимательной и сосредоточенной и ориентироваться по некоторым признакам или виду торговцев, постоянно торчащим на улице.
А германская булочная, например, сообщала о себе в красного (!) цвета вывесках аж в четырех экземплярах, не заметить которые было просто невозможно! Тем не менее, мы нашли ее только спустя две недели с того момента, как услышали о таком месте! Немаловажным фактором здесь, наверное, служит то, что первое время одинокие иностранцы, особенно женщины, не могут позволить себе стоять или медленно ходить по торговым улицам — это неминуемо приведет к пленению каким-нибудь торговцем, нищими, ну, или просто случиться что-то ужасное! Поэтому передвижение либо спешное, либо рывками от одной лавке к другой. И только спустя какое-то время, когда ты более-менее обвыкаешься с местными обычаями и правилами поведения, да и к тебе привыкают, ты уже можешь позволить себе неспешную прогулку, потому что твой прямой взгляд в глаза, открытая улыбка и способность сказать как «sai ram», так и «нет», делают тебя практически неуязвимой перед всей индийской торговой братвой…
Вообще, торговые улицы городка — это отдельная песня, или, скорее, целая жизнь. Лавки, пункты обмена валют, туристические и иные агентства, парикмахерские (для мужчин), интернет-заведения, ресторанчики, все идут друг за другом, иной раз в несколько этажей, включая подвалы. Постройки не очень высокие, все очень витиевато, узко и тесно, местами грязно. Особенно, если учесть, что тут же ездят автомобили (благо их не очень много), авторикши, ходят люди и стоят телеги, с которых продают овощи или бижутерию.
Главная улица одна — она так и называется Main-road. От нее ответвляются еще две основных торговых улицы — это Самадхи-роад и Читравати-роад (по названию реки — Читравати).
Все очень дешево, но и хорошего качества тоже нет. Лавки, в основном, работают с 9−10 часов утра до 9 часов вечера с перерывом на сиесту с 15 до 17 часов.
Два раза в неделю в субботу и воскресенье открывается базар, в основном овощной. На другой стороне реки видели, что продают мясо, курицу, в том числе живую.
Очень многие торговцы говорят по-русски, так как русских тут очень много. В ашраме постоянно слышится русская речь. Да и так по внешнему виду их видно, хотя одеты все в национальную индийскую одежду. Торговцы безошибочно узнают русских, спрашивают «Ты русская?». Мне даже стало казаться, что у меня на лбу написана моя национальность. Правда, тибетцы говорят, что они всех белых и светловолосых спрашивают «Ты русская?» и в большинстве случаев угадывают правильно.
Вещи в лавках тут зачастую отдают даже без денег. У меня несколько раз не было с собой денег, так мне говорили «Позже занесешь». Странно, что нам доверяют, так как сами постоянно нас обманывают. И это при том, что говорят, индийцы жадные до денег.
Еще можно отметить, что нигде, по крайней мере в открытую, не продается алкоголь. В ашраме это просто запрещено, ну, а в городе, наверное, из солидарности. Правда в крутых европейских ресторанах при дорогих гостиницах я не была, может там и продают что-то выше одноградусного кефира… И курят в городе как-то втихомолку, шифруясь по подворотням.
Религия, божества, духовность
Основная религия, распространенная в Индии — индуизм. Но многие проповедуют и мусульманство, и христианство, и буддизм, а также есть величайшее количество менее известных религий.
Из божеств в Индии очень почитается Ганеша: это божество в виде сидящего или стоящего слона с 2-мя, 4-мя и более человеческими руками и 2-мя ногами. Считается, что он благословляет начинания, приносит удачу и устраняет препятствия. Его украшают, вокруг него совершают обряды. Прямо на входе в ашрам есть главный мандир (алтарь) Ганеши. И еще по территории есть несколько, видимо уже не главных. Да и вообще в любом месте, даже около бассейна, можно увидеть алтарь Ганеши.
Около стадиона на склоне горы стоят несколько метровые статуи Иисуса, Мохаммеда, Будды, а над ними возвышается бог человеко-обезьян Хануман.
Перед рассветом в мандире проводится омкар — произнесение священного звука «Ом» 21 раз — и совершается утренняя молитва. Так как помещение мандира небольшое, то, чтобы попасть на омкар, нужно приходить к мандиру за два часа до начала омкара, то есть в 3.30 утра (были желающие прийти и пораньше, но для таких специально написали объявление, чтобы соблюдали приличия). После омкара народ, как побывавший в мандире, так и тот, который в это время собирался на улице, совершают обход вокруг резиденции Бабы и Даршан-холла с бхаджанами.
Обход я совершила однажды, а вот на омкар я ни разу не попала, хотя пришла один раз к его началу: севадалки отрицательно помотали головой и сказали, что приходить нужно в 3.30. Я решила, что на такой подвиг я не способна, хотя быть в числе собравшихся на омкар мне очень хотелось.
Каждый даршан заканчивается определенным обрядом, называемым арати. Под пение определенного баджана и звон большого бубна специальный человек (или несколько людей) круговыми движениями предлагает лампаду с горящим огнем Бабе, чтобы лампада приобрела божественную духовную силу. Потом этот человек обводит лампадой всех собравшихся людей, и они ладонями символически омывают голову этим огнем. Считается, что люди наполняются от этого огня энергией, принимают благословление Бога.
В столовых перед каждой трапезой также совершаются подобные обряды: есть фотография Саи Бабы, стоят скульптуры Христа, Будды, многоликих божеств. Сначала читают мантры, а потом совершают арати.
Из купленной мною книги Саи Бабы я узнала, что поклонение божествам считается необходимым опытом и благотворно влияет на людей. Какой бы формы не было это поклонение, какие бы формы и имя не имело божество, визуальное изображение очень важно для восприятия человеком.
Так как у них отсутствует понятие греха, карающего бога, то чувствуется только приятие и любовь. А без страха душа быстрее находит путь к целому, к Богу.
Возможность поклониться Бабе есть у каждого человека после окончания даршана. Севадалы выстраивают очереди из желающих это сделать, и постепенно человек приближается к склепу с прахом Бабы, где встает на колени и преклоняет голову. В этот момент могут нахлынуть необычные чувства или происходит что-то типа озарения, прозрения.
***
Совсем недалеко от ашрама, если подняться на гору, есть дерево для медитаций. Честно говоря, мне там не понравилось: шумно от проезжающего транспорта, постоянно приходящих-уходящих людей, взгляды этих самых людей, и даже их перекусы! Куда приятнее медитировать одной в комнате…
Другое дерево — дерево желаний — находится тоже недалеко от ашрама: к нему ведет длинная и достаточно крутая лестница с Читравати-роуд, вся усеянная торговыми лавками. Дерево уже очень старое и износившееся. Оно обнесено сеткой, на которую желающие прикрепляют бумажки с написанными желаниями. По легенде с этого дерева Саи Баба, когда был маленьким снимал своим товарищам разные фрукты: бананы, апельсины
А если подняться еще повыше, то открывается чудесный вид на город, реку, стадион.
***
5-го августа отмечали мусульманский рамадан: украсили Даршан-холл в соответствующем стиле, приехали делегации из среднего востока: Ирана, Турции, Арабских эмиратов. Был концерт, устроенный немецкой делегацией, который очень понравился. Звучала очень хорошая музыка (в основном известная европейская музыка с переделанными словами). Что интересно, европейская музыка лучше отзывается у нас, чем индийская. А индийцы в это время сидят скучают. Зато когда начинается индийская, они прямо оживляются, сразу начинают хлопать и подпевать.
На всех праздниках всем, находящимся на даршане, раздавали прасад — освященную еду. В основном это были приготовленные специально сладости, но раза два давали и фруктовые батончики в заводских упаковках. Когда я первый раз увидела плотную вощеную бумагу с вложенным в нее неопределенным предметом, я не имела понятия о прасаде и, озадаченная, спросила Лену, что с ним нужно делать. Коварная Лена, внутренне посмеиваясь над моей наивностью, предложила нюхать его! Слава богу, меня выручили другие люди, которые тут же начали откусывать прасад.
А несколько раз в качестве прасада раздавали фотографию Бабы и листочки бумаги с высказываниями Бабы. Мне было интересно переводить их и пытаться понять смысл сказанного.
Такие же высказывания были напечатаны на каждом чеке, который выдавался при покупках в торговом центре. Ни разу мне не попалось повторно одно и тоже высказывание, всегда разные! Когда я разглядела на чеках эти высказывания, то стала их собирать и переводить. Тем более, что обычно они помогали разобраться в какой-нибудь текущей ситуации, увидеть ее смысл или решение. Так всегда бывает, когда внутренне задаешь вопрос, а ответ может прийти к тебе в виде такого вот высказывания на магазинном чеке!
Начиная с какого-то времени в конце бхаджанов ставили записи с песнями, которые поет сам Саи Баба. Так интересно, я бы никогда не догадалась, что у него был такой голос.
***
Последние недели две-три с небольшим перерывом я посещала сатсанги. Это что-то типа беседы о познании себя с человеком, который был посвящен. У нас это был молодой человек 35-ти лет по имени Шанти, наполовину немец, наполовину индиец, который проживает в Германии. Сатсанги были одной из самых замечательных вещей, которые случились со мной в ашраме! Хоть иногда было нельзя добиться правильного перевода своих вопросов к Шанти, иногда я была не согласна с его трактовкой некоторых вопросов, иногда вопросы не прорабатывались так глубоко, как мне бы хотелось, но все вместе это было чудесное время для погружения в чудо познания и возможность нащупывания направлений, куда нужно внутренне смотреть и двигаться!
Собирались мы на час сначала в арендованном помещении в аутсайде, а потом на открытом воздухе в садике всех религий в самом ашраме. Реакция проходивших мимо нас людей была очевидной и предсказуемой: иностранцы либо проходили мимо, не останавливаясь, либо подсаживались к нам послушать, стараясь при этом не мешать, а индийцы же останавливались, бросая все свои дела, можно сказать, открыв рот смотрели на нас (не знаю, слушали, понимали ли?). Многие могли тут же начать обмениваться впечатлениями, посмеиваться, показывать пальцами, менять место дислокации и наблюдения, то подходя поближе, то удаляясь, мешая при этом страшно. Насколько точно раскрывает стиль поведения людей и характер нации!
Два раза все, кто посещал сатсанги, также собирались на пение баджанов и других песен сначала в квартире одной русской женщины, а второй раз в русском ресторане.
Квартира у русской женщины оказалась двухэтажная на последних этажах высотного дома. Комнаты не очень большие, но все вместе выглядит замечательно. Есть два больших балкона (один как терраса), три туалета и четыре-пять комнат.
В русском ресторане я была впервые, так как до этого он не работал. Не очень большой, но и не тесный, светлый, уютный, располагающий, мне там понравилось. Нас угощали разными чаями, блинами (нашими, русскими!), а также была обычная русская еда: картошка-пюре, котлеты, борщи
Что интересно, про сатсанги я узнала совершенно случайно: сначала увидела объявление, но даже не поняла о чем идет речь и где это все проходит, а потом мне все разъяснила одна русская женщина, с которой мы разговорились в ресторане.
Вообще тут системы распространения информации, оповещения абсолютно никакой нет. Если ты что-то где-то услышишь, то считай, что тебе повезло. Можно сказать, что все, что с тобой случается, случается по воле Божьей: если тебе суждено где-то когда-то побывать, то ты там побываешь, если нет, то информация об этом до тебя просто не дойдет.
Как из любого правила, и из этого тоже были свои исключения. Так, как-то прошел слух, что в одной индийской квартире материализовался вибхути. Так называется священный пепел, который раньше Баба очень часто материализовывал своими руками (в реальной же жизни вибхути получают путем сжигания пяти даров коровы (молока, масла, йогурта, мочи и навоза) в ритуальном огне или же путем собирания пепла в местах кремации). Теперь пепел в ашраме и в Путтапарти может появляться самостоятельно, наверное, также под влиянием Бабы. Говорят, что вся комната у индийцев оказалась засыпана пеплом. Информацию-то эту мы получили, но когда зашли в эту квартиру, то там никого не оказалось и она была закрыта. Да и вообще в ашраме я ни разу своими глазами не видела материализованный вибхути (обычный вибхути всегда стоял в столовой). А вот когда стала уже дома в России распаковывать свои вещи, то нашла маленький конвертик из листа бумаги с мелко исписанным словом «sai ram» по всей площади. Когда я его развернула, то там оказался вибхути, но вот кто его туда завернул и как он оказался в моих вещах, это осталось тайной… Может быть это компенсация за тот неувиденный нами вибхути в квартире индийцев и в выведенном мною правиле все-таки нет исключений???
Еще очень интересное здесь осознание времени. Иногда вспоминаешь какое-нибудь событие, и кажется, что было оно уже давно, а потом оказывается, что на самом деле было только вчера. А иногда на часы посмотришь, сходишь сделаешь одно или даже несколько дел, приходишь, а на часах либо все та же минута, либо только следующая.
Да и вообще, по ощущениям тут день за три идет. Все внешне молодеют, но внутри мудрости набираются!
Процесс омоложения для многих начинается сразу же по приезду в ашрам. Почти все заболевают какими-нибудь болезнями: где у человека его «слабое» место, там и рвется. Здесь все этот процесс называют «чисткой». То есть в святом месте всякая дрянь из человека тут же начинает вылазить, чтобы уже дальше он мог напитываться всем добрым и позитивным.
***
Еще хочу рассказать об одной нашей соотечественнице 25-ти лет, уже не помню, как ее зовут, пусть будет Ольга. Меня оставил в замешательстве факт ее появления в ашраме: почему такие сырые, неподготовленные люди попадают в ашрам? Можно ли назвать это подготовкой, тренировкой? Или это что-то совсем другое?
Так вот, встретилась я с ней при странных обстоятельствах. Уром часов в шесть, когда я вышла из комнаты в коридор, поприветствовать день и солнце, она сидела на выброшенном в коридор матрасе, уткнувшись носом в коленки. При ней была дамская сумочка. Надо заметить, что с сумками здесь никто не ходит за ненадобностью. Все необходимое умещается в поясные или наплечные маленькие сумочки типа конвертиков или карманов. При выходе в город иногда берут с собой индийского типа сумки: например, простые холщовые с длинной лямкой.
На мое «Sai ram!», она ответила мне по-русски «Доброе утро!» (информация, что человек русский, приходит свыше!). Выяснилось, что несколько дней назад она вместе с подругой заселилась в соседнюю со мной комнату, а вчера вечером она не смогла открыть замок, видимо ее подруга заменила замок! Но и сама подруга со вчерашнего вечера так и не появилась! Оля переночевала в какой-то многоместной комнате на втором этаже, а рано утром уже была на посту перед дверью в ожидании подруги, где я ее и застала. Оля была явно в прострации, вся в себе и своих мыслях.
На весь ее монолог я ответила, что никого в соседней комнате я не наблюдала, и, скорее всего, они въехали не на четвертый этаж, а на третий, и ей нужно сходить туда проверить. Так оно и оказалось. Бедная Оля целый вечер бегала с четвертого на первый и обратно в поисках то подруги, то ключа, и ни разу не подумала зайти на третий! И это при том, что это был уже третий день ее пребывания в ашраме и этом норде!
Второй раз моего с ней столкновения тоже был под стать первому. Я шла на вечерний даршан, и увидела Олю, направлявшуюся с подушкой для медитации мне навстречу, то есть по направлению, обратному тому, где находился Даршан-холл. Я несколько удивилась и спросила ее, почему она идет не на даршан, а уже обратно? Она, смутившись, сказала, что она заплутала и не может найти, где этот Даршан-холл, и уже несколько раз ходила туда-сюда. А не доходила она до него буквально несколько метров, какая-то сила разворачивала ее и вела обратно! И это при том, что это не первый ее поход на даршан и она там уже бывала! Я ее довела до Даршан-холла, пошутив, что я в ее жизни появляюсь очень вовремя, когда ее надо спасать. На что Оля с чувством собственного достоинства ответила, что она бы и сама нашла Даршан-холл, сделав еще несколько кругов!
Наблюдая за ней, было отчетливо видно, что она живет в своем мире, где ей кто-то строит козни в виде поменянных замков, исчезающих холлов, что она полностью погружена в свои мысли и не видит, не слышит, не чувствует окружающий мир. Как мне это было знакомо! Я узнавала себя.
Отпуск у Оли был недели две, приехала она сюда дней на десять. И она была очень горда, что она незаменимый работник на работе, без нее не могут обойтись, она даже в отпуске, пока была в городе, каждый день ходила на работу. И отпуск более двух недель ей не дают, потому что на работе нужно решать массу нужных и необходимых дел. А кому, как не ей их решать?! А того, что ее просто используют, играя на ее излишней добросовестности, на страхе ошибиться и быть неответственной, неорганизованной, она не видела! Такими людьми очень просто манипулировать и сваливать на них вину: они ее примут и будут стараться исправить положение дел. Еще она хотела, чтобы все индийцы правильно говорили по-английски, а для этого их нужно выучить или переучить!!! Она многое что говорила, как должно быть…
Мне это все было уже смешно. Человек говорил как в бреду свои идеи, которые никак не ложились в реальность. Тем не менее она считала, что именно так и должна выглядеть реальность. И злилась, и не понимала, когда ей возражали.
И самое, что странное, ей было скучно, неинтересно здесь в ашраме, она не знала, что она тут делает. Она не читала книги по эзотерики, не медитировала, особо не верила ни в духовность, ни в Бога. Когда она собиралась в отпуск, она думала, что поедет в Гоа на пляж, и вдруг, как будто ее кто-то позвал, и она оказалась здесь в ашраме с дамской сумкой и неестественной улыбкой. Я догадываюсь, кто ее позвал, но зачем?! Чтобы показать, что есть другая жизнь, полная радости и счастья, а не стремления к признанию и страха облажаться и сделать что-то не так? Так она это не увидит, потому что ее еще устраивает ее жизнь. Вот когда она ее перестанет устраивать, тогда она начнет искать, но искать уже будет сама. Может быть тогда она вспомнит про ашрам?
Она исчезла очень быстро, по-моему, раньше, чем истекли ее запланированные дни пребывания в ашраме. Может быть она все-таки поехала на Гоа, о чем она неоднократно говорила???
Погода, природа
Световой день тут длится около 12 часов: примерно в 6 часов светает и в 18.40 солнце садится. И происходит это круглый год.
Говорят, что лето, самая жара, у них стоит в феврале-апреле. Судя по всему, сейчас зима, правда под 30 градусов. Этот период называют периодом муссонов. Выражается это в постоянных тучах, сильных ветрах и дождях, которые периодами бывали очень часто. Дождь может лить всю ночь или даже подряд несколько ночей. Но дожди мне здесь нравятся и по эмоциональному окраску, который они придают жизни, и по их характеру: тропические короткие ливни днем и затяжные, иногда с грозами, ночью. И всегда тепло, просто красота!
Днем во время дождя или сразу после него я всегда снимала сланцы и ходила по лужам босиком — испытывала при этом непередаваемое удовольствие! Иногда извлекала из этого даже выгоду: не надо было стирать вещи, забрызганные шлепками сзади…
В июле, сразу как приехали, ветер дул практически постоянно, очень сильный, иногда прямо ураганный. Солнце было довольно часто. А вот в августе, как я заметила, ветер уже поутих, но и солнца стало значительно меньше. Мне это даже больше нравилось, так как без солнца не так жарко, иногда даже ветерок дул прохладный. Но как только выглянет солнце, сразу становится жарко и душно.
На территории ашрама зелено, высокие деревья, кустарники, многие цветут. Все посажено людьми, возделано, красиво подстрижено и убрано. Но фотографировать нельзя. А вот за территорией ашрама, когда ехали из аэропорта, видели только низкие деревья, ни одного цветка. Такая вот разница в естественной и окультуренной флоре.
В ашраме есть два садика: один возле торгового центра, культуризированный с фонтаном, а второй называется садом всех религий.
В первом местная тусовка происходит в то время, когда народ идет делать покупки — строго по расписанию. Женщины утром 2,5 часа, мужчины по вечерам 2,5 часа. Так вот, утром сюда стекаются всеми семьями, женщины отовариваются, мужчины тусуются в садике, покупают всякие вкусности в киосках, в овощную лавку могут зайти (что интересно в овощной лавке продается молоко и кёрт — что-то типа густого кефира — кислого йогурта). Везде разделение по половому признаку: даже у лавки с соками или мороженным (длиной примерно в метр-полтора) два отгороженных между собой прохода: справа подходят мужчины, слева — женщины.
Во втором садике есть статуи Кришны, Христа, Будды и человеческой кисти с надетым на указательный палец плоским кругом — говорят, что это что-то от суфистов. В нем есть водоемчик с фиолетовыми лотосами (очень красивые) и рыбками-мальками.
В нордах на этажах живут ящерки. Днем они сидят на сетках окон, а по ночам могут бегать даже внутри комнаты. Комары бывают иногда, наверное, когда влажно или дожди. Мухи есть, но так как стоят сетки на окнах, то в комнату они не пролетают. Постояльцами в комнатах являются муравьи: они облюбовывают какую-нибудь пищу, пускай даже пищевые отходы, и создают живые тропы, по которым непрестанно передвигаются. Прямо зверинец какой-то!
Из живности в ашраме обитают бурундучки (в некоторых местах их очень много), обезьяны (иногда с деревьев сбрасывают на людей ветки и воруют шлепанцы), хамелеоны, птички разные, вороны и летучие мыши. Последние страшно орут: если проходишь под деревом, где обосновались мыши, можно не услышать друг друга. Катя, с которой я познакомилась на сатсангах, рассказывала, что раньше обезьяны всегда знали, в какое время приедет Саи Баба на даршан, и к этому моменту усаживались на сооружении рядом с Даршан-холлом и там его приветствовали.
Как-то вечерами три раза подряд я оказывалась на дороге в городе как раз в тот момент, когда по ней вели слониху Саи Бабы с прогулки на отдых. В какой-то вечер мы с Дашей даже прогулялись вместе с ней некоторое время. А потом уже с Катей встречали ее, чтобы сфотографировать. Оказалось, что она еще слоненок, ей примерно 3−4 года и зовут ее Сате Гита. Но на вид это мощный, почему-то волосатый слон, шершавый и жесткий на ощупь, но зато как она мягко идет, как на цыпочках! Морда и уши разрисованы белым и вдоль туловища белая полоса. Мне она показалась веселой и лукавой.
Прежняя любимица Саи Бабы Саи Гита умерла тоже 3−4 года назад. Той было примерно 18 лет.
На одном из сайтов я прочитала, что встретить слониху Саи Бабы считается необычайно благоприятным знаком, так как слон занимает почетное место хранителя и разрушителя препятствий в индийской мифологии.
В городе много коров, быков (волов), буйволов, разводят свиней, куриц. К слову сказать, курицы здесь красивые, худощавые, пестрые с черным, на смешных длинных ногах. На вид больше похожи на боевых петухов, но все же это самки. Да и вообще все животные отличаются от наших, наверное, специальной индийской породы!
***
Когда мы приехали, русло местной реки Читравати стояло сухое без воды. В нем были натянуты веревки, на которых сушилось белье. Но ближе к концу августа оно наполнилось водой, потому как к этому времени уже выпало достаточно дождей. Сначала русло было тоненькое, неглубокое, Но потом река становилась все более и более полноводной. И это радовало!
В один из первых дней появления воды мы с Катей пришли на берег поприветствовать речку. Несколько раз переходили реку по камням, посидели на берегу. Какой-то индиец одарил нас пучками земляного ореха, который он вытащил из воды при нас. «Подарок» был брошен в нас с другого берега так, что мы даже сначала подумали, что это либо нападение, либо желание оскорбить. Приглядевшись, я поняла, что это такое и крикнула ему спасибо. Правда, орех оказался зеленым и невкусным. А так на улице его продавали спелый, сушенный или жареный в скорлупе.
В реке мы видели мальков, поэтому, говорят, что в реке даже рыбу ловят.
Еще мы с Катей совершили замечательную прогулку за пределы городка вдоль дороги по направлению к соседней деревне. До деревни мы правда не дошли, остановились около какого-то озера, где уже ловила рыбу семейная пара индийцев.
По дороге я сделала кучу снимков индийцев, ребятишек, которые, завидев нас требовали их сфотографировать и бежали за нами целыми ватагами или кружили на велосипедах. Для них это необычно и непривычно, поэтому и интересно. Я бы с удовольствием понаблюдала бы вблизи быт и нравы, обычаи простого народа. Мне кажется, в своем большинстве это очень открытые, простые люди, незлобные и неотчаявшиеся. Может быть просто потому, что они не видели ничего лучше, чем есть у них, и им не с чем сравнивать. Какое счастье, когда не с чем сравнивать! Тогда можно довольствоваться тем, что есть, и получать удовольствие и благодарить за то, что есть.
Вдоль дороги виднелись холмы, поля с кукурузой, рисом, еще чем-то. Работавшие на полях люди, завидев нас, разгибались и махали нам руками. Подальше были каменистые горы. Селенье мы миновали только одно, прямо рядом с Путтапарти через реку. До следующего мы не дошли километра три.
В одном месте на дороге была огромная лужа, оставшаяся после многих дождей. Молодые индийцы даже перевезли нас через лужу на мотоциклах. Правда, потом мы едва от них отвязались — что поделаешь, издержки молодости и прыти…
Обратно мы ехали уже на авторикше. Этот вид транспорта оказался очень распространенным и между деревнями.
Язык, общение
Общение среди народа происходит в основном на английском языке, жестами или путем рукоприложения (рукоприкладства вроде не замечала), то есть тычков, толчков
Вообще английский индийцев труднопонимаем: они как будто глотают слоги, получается как каша. Многие, которые, видимо, плохо учились в школе или вообще не учились, английский язык либо вообще не знают, либо знают очень ограниченно. А ведь это их второй официальный язык.
Иногда, когда я смотрю на их общение на индийском языке, мне кажется, что они тоже плохо друг друга понимают, одну и ту же мысль могут очень долго обсуждать. Все это подкрепляется жестами, кивками головы и пр. Думаю, что это еще связано с разными наречьями, которых у них в хинди неимоверное количество и которые очень сильно отличаются друг от друга.
Наверное, потому же севадалки и между собой и с другими людьми любят общаться «руками»: просто хватают и тащат куда нужно, или указывают, или машут руками, или молча отрицательно мотают головой. Но почему «нельзя» практически всегда остается загадкой…
Если я не понимаю, сколько я должна отдать денег, я переспрашиваю у продавщицы: «Thirty?». Индианка трясет в руках полученные от меня 30 рупий, говорит много слов, видимо желая заполучить еще денег, но когда я протягиваю ей еще деньги, она мотает головой, что первых 30 рупий было достаточно. По мне, если бы она сказала на мой вопрос «да», то этого было бы достаточно…
Слово «sai ram» употребляется здесь всегда, везде и при любых обстоятельствах: это приветствие, прощание, спасибо, пожалуйста, простите, проходите, стойте, идите во-о-он туда, эй ты, просто обращение внимания. Это как на практике. А в теории же за этим приветствием стоит молитва: «Да будет сияющее присутствие Божественного Гуру Саи Рамы основой наших взаимоотношений со всеми живущими во всех временах и во всех мирах». И в полной версии молитва звучит: «Om Sri Sai Ram».
Еще в ходу слово «супер»: супер госпиталь, супер базар, просто супер!
Принято приветствовать на улице незнакомых людей, когда есть к этому желание и расположение. Так как у индийцев очень развита чувствительность, то они зачастую чувствуют, в каком состоянии находится человек, и если посчитают нужным приветствуют его «sai ram». От этого меняется энергия этого человека. Например, со мной, когда я слушала ненравившуюся мне женщину и не могла ее покинуть, поздоровалась индианка, и тут же какая-то знакомая отвлекла от меня эту женщину, в результате чего нежелательный для меня разговор прекратился.
Если меня одолевали вдруг черные мысли, и я шла по дороге, погруженная в себя, то в этом случае очень часто кто-нибудь мне бросал «sai ram», и я выныривала наружу как из омута. После этого становилось значительно легче.
Если ты зла и раздражена, то даже на твое «sai ram» никто не ответит, потому что наверное, получается, что ты навязываешь это негативное состояние другому человеку.
Еще индусы очень умилительно качают головой в знак одобрения, согласия, приглашения. Не такая сильная амплитуда, как у знака «нет», позволяет их отличать друг от друга. Также это качание отличается от русских «охов-вздохов», когда женщина тоже качает головой, но более продолжительно и с другой эмоциональной окраской.
Еще когда индианки хотят извиниться за нечаянное касание, они прикасаются к тебе еще раз, но тоже уже с другим эмоциональным подтекстом, почтительно и уважительно. Тоже на мой взгляд, забавно. Хотя не все такие вежливые, а некоторые так вообще можно сказать наглые! Чего только стоит сидение на даршане среди индианок! Садятся они почти вплотную, очень близко друг к другу, даже если народу мало и места свободного очень много. Могут тебя буквально зажать, да еще и привалиться какими-нибудь частями тела. А мы-то все привередливые, мы телесного контакта не любим, отсюда возникают недовольства, препирательства, а некоторые просто уходят со своего места.
Заходя на даршан, я всегда прислушивалась к себе: если мне было как-то неуютно, некомфортно, может быть грустно или хотелось побыть одной, я садилась подальше от мандира, вглубь Даршан-холла, где было мало народу; а если же у меня было хорошее самочувствие, я шла в первые ряды, где всегда много народу, и училась там принимать ситуации с нехваткой свободного места, прикасанием
А, еще, говорят, что среди индийцев есть поверье, что коснуться белого человека — это на удачу. Так что иногда ты просто становишься временным фетишем, до которого нужно обязательно дотронуться мимо ходом! Я так полагаю, что у нас в стране можно очень быстро стать удачливым и счастливым: благо, что белых много, только касайся и касайся!
Про мужчин не говорю, потому как мужчины всегда отдельно и на даршане, и в столовой, и в нордах, а также и в городе стараются обойти тебя стороной, уступить дорогу, боясь скандалов и полиции.
Надо сказать, что у них полиция очень в почете, и выглядят полицейские всегда очень представительно. Как-то, когда Даша небрежно высказалась по поводу внешней привлекательности индийцев, я сразу вспомнила про полицейских с их отлично сложенной, пропорциональной фигурой, как будто специально подобранных для несения ответственной службы. Я бы назвала Индию полицейским государством, потому как полицейских и их постов достаточно много, и народ полиции побаивается. А у себя внутри я ловила чувство расположения и доверия к полиции: если что нужно будет, помогут всегда, хотя случаев убедиться в этом на практике у меня, к счастью (!), не представилось.
Когда мы приехали, народу было много, но как оказалось позже, не очень. Через неделю на праздник съехалось очень много народу, было просто столпотворение. По регистрационному номеру за первых наших семь дней приехало 650 иностранцев. Это не считая индийцев и непальцев, для которых своя регистрация. Их, наверное, еще приехало больше 2−3 тысяч. Хотя если судить по полному Даршан-холлу во время праздника, который вмещает 20 тыс. человек, то наверное, и больше…
Народ здесь есть из Германии, Австралии, России, Казахстана, Японии, по-моему, американцы, есть негры, уж не знаю откуда, французская речь слышится, правда, нечасто. Постоянно находятся многочисленные делегации из разных стран: Греции, Германии, Австралии, Польши. Абсолютно разные возрастные категории: и молодежи много и пожилых.
Белых женщин, а может быть не только белых, здесь называют «мэм» и «мадам». Для меня звучит очень непривычно… Некоторые торговцы и все нищие зовут «ма», «мама». За все пребывание здесь я так и не научилась вести себя свободно с нищими. Почти всегда чувствовала какое-то смущение и напряжение. Когда же ко мне тянулись несколько пар рук и требовательно кричали «Ма!», то лично я оставалась просто в шоке.
Нищие не только сидят, но и еще ходят, при чем не сами по себе, а вместе с тобой! Смотрят на тебя полными тоски и печали глазами и тянут «мама». Это могут быть дети, много детей, взрослые, женщины с маленькими детьми на руках, калеки и инвалиды… Некоторые нищие ночуют тут же на дороге около закрытых лавок. А некоторые, как говорят, совсем даже не нищие, имеют либо помещения для сдачи в наем, либо автобусы… А попрошайничают чисто так в виде хобби.
При чем Саи Баба запретил развращать нищих деньгами, предложив давать им продукты, одежду… Они сами тебе об этом говорят: «Baba say no money», но подозреваю, что страшно лукавят. Примеров тому очень много: если даешь еду, то на лице возникает недовольная гримаса и даже пренебрежение, если кто-то соглашался купить для них что-то в лавках, то они выбирали самое дорогое и ни за что не соглашались ни на что другое.
Понаблюдав за нищими, я пришла к выводу, что для большей половины из них нищенство — это просто образ жизни, как и любой другой. Они себя в нем очень комфортно чувствуют, так как научились играть на чувствах людей, особенно белых, и знают как себя нужно вести, чтобы остаться в выигрыше. Это могут абсолютно здоровые (на вид), трудоспособные люди, но может быть ленивые. Есть целые семьи нищих: родители и их несколько (три-четыре) ребенка разного возраста. Правда милостыню они просят порознь в разных местах.
Так, мы с Катей однажды утроили благотворительный обед для двух сестер-попрошаек, которые не отставали от нас по дороге. Одной лет 12, второй лет 7. Сначала прицепилась к нам маленькая купить ей еды. Катя взяла ее за руку: «Ничего больше не говори, пошли гулять». А тут и старшая появилась, так как младшую уводили в неизвестном направлении. По дороге же у нас возникла идея взять их с собой в ресторан накормить. Ну вот и купили им сока и риса на двоих. Тибетцы шутили: «Это ваши друзья?». А на следующий день старшая девочка с уже другой своей сестрой ждала нас после даршана в ашраме. Видимо решила, что мы ее на довольствие взяли. Говорит мне: «Пошли в твою комнату». Я ей минут пять объясняла, что она туда не пойдет, пойду только я одна. А когда я уже хотела обратиться за помощью в полицию, она наконец-то услышала меня. Мы пожали друг другу руки и сказали друг другу «By!».
С этими сестрами (младшими) у нас дружба продолжалась все оставшееся время: завидев нас, они подбегали, начинали обниматься, стояли прильнув и обняв руками. Как-то они поделили нас между собой: одна обнимается с Катей, другая со мной. Но вот когда Катя уехала, отдуваться пришлось мне одной. Думаю, что в этих объятиях было наполовину чувств нежности и дружбы и надежды разжалобить и раскрутить нас на еду или деньги. Я им всегда говорила, что могу подарить только любовь и правда радовалась, когда они появлялись, и неважно, что они были лохматые и чумазые…
Еще разные случаи с нищими происходили… Идя из ресторана, встретила одну из сестер-попрошаек. У меня кусок хлеба с сыром из ресторана был, который я ей и отдала. Тут же появились две мамаши с ребетенками, похоже одна из них мать «нашей» сестренки. Давай, говорит, мне 100 (!) рупий. Я ребятишкам по конфете дала, и в этот момент кто-то их удачно отвлек, и я смогла спокойно удалиться. Потом попозже сестренка опять меня нашла, грустная, давай канючить: мама сказала, маленький ребенок… Я так поняла, что мать ее отругала, что она ничего с меня не взяла, и хлеб ей тоже не достался.
Как-то, когда Катя уже уехала, я ужинала в тибетском ресторане и, так как сидела на балконе, то услышала крики девочки «Ма!, Ма-ма!». Звала явно индийская девочка, потому что они только так кричат. Я еще удивилась, с чего бы индианке так кричать (с иностранкой бы все было бы понятно). Сижу дальше. На очередной истошный вопль шестым чувством понимаю, что скорее всего это адресовано мне. Смотрю вниз: на улице стоит «моя» попрошайка и призывно машет мне рукой! В последний день я упаковала для нее пакет, куда сложила всю еду и барахло, оставшееся в том числе и от Даши, и, по-моему, она с друзьями была просто счастлива.
И только однажды мне удалось прочувствовать всю красоту игры нищего в образе пацана лет 11-ти: он шел рядом с китаянкой или японкой и канючил со скорбным видом. Она вся напряженная как струна, каменная (примерно такой же делаюсь и я, когда такой оказывается рядом). А он мастерски играет роль! Я шла навстречу им, встретилась с ним взглядом, и он прочел у меня в глазах, что я вижу его игру и прикалываюсь вместе с ним. Он тут же показал мне язык и улыбнулся глазами. Вот такие они великие актеры!
Быт, бизнес
Индийцы народ духовный, чувствующий, мне кажется, абсолютно не материальный. Думаю, они этим просто не морочат свою голову: вещи шьют быстренько, как попало, наверное, считают, что когда они разлезутся, то просто придет новая вещь. Строят дома без кранов (правда дома не очень высокие, по 4−7 этажей): делают леса из бамбука и вперед, вручную…
Увидев, чем они гладят в прачечных на улицах, я честно говоря, была в шоке: это допотопный чугунный утюг, в который закладывают раскаленные угли. Поэтому в основном гладят мужчины. В общем-то в домах у них, конечно, есть электрические утюги, но, как они объясняют, электричество дорогое, а в прачечных нужно много гладить, поэтому и используют по-старинке угли — так дешевле.
Швейные машины, тоже допотопные, стоят во многих лавках, тут же шьют. При чем шьют тоже мужчины, наверное, поэтому все так некачественно.
Как мне кажется, у индийцев отсутствует наречие «быстро», глаголы «спешить», «опаздывать». Они все делают медленно, неспеша, с чувством (правда иногда не могу сказать с каким…). Как сказал один американец, живущий здесь и имеющий дом: «Лучше не смотреть как они строят, лучше посмотреть уже готовый результат».
Особенно нерасторопность и медлительность проявляется у них в тот момент, когда они находятся на рабочем месте. Чтобы купить воды в бутылках в лавке можно отстоять минут 10 при том, что очереди вообще не будет. Я говорю: «Воды, пожалуйста». Смотрит на меня, говорит что-то своей товарке, что-то обсуждают, уходит, ходит по лавке, разговаривает…
Сначала я терпеливо ждала, когда же дойдет очередь до меня, но потом поняла, что это бесполезно. Тогда я периодически кричу «Sai ram!», чтобы напомнить, что я еще здесь и все еще хочу воды… А может быть это специально бунт против нашей западной торопливости…
Вот собственно, такой неторопливости, неспешности, я бы сказала, постоянному чувствованию, я у них и училась.
Быстро они делают только две вещи: разговаривают (со знакомыми на одном наречии) и ездят. Дорожное движение — это просто песня какая-то! Много ездят на велосипедах, мотоциклах, распространены авторикши (микромобильчики с крышей без дверей), и только в ашраме есть велорикши (кибитка на велосипеде). Машины ездят, но на душу населения их очень мало. В основном все автомобили маленькие, узкие, чтобы можно было разъехаться на их узких дорогах. А на мотоциклах даже дамы разъезжают!
Грузы, продукты перевозят на больших и маленьких грузовичках, а еще на телегах либо вручную (вножную), либо запряженную двумя волами или буйволами. Первые — белые с горбом на спине, а вторые — серые или темные без горба. Еще женщины переносят груз у себя на голове: сумки просто ставят на голову, а корзины на специальную подставку. Смотрится конечно, впечатляющее!
Движение в Индии левостороннее. Правил дорожного движения в деревнях типа Путтапарти просто нет! По этой причине на дорогах и улочках все водители без конца сигналят, то есть примерно раз в полминуты водитель считает должным обозначить, что он тут есть, его нужно остерегаться. Шум стоит непередаваемый. При чем сигналят даже рано утром на пустых дорогах, видимо на всякий случай. Не сигналят только внутри ашрама, там это строго запрещено, нельзя звонить даже звонком велосипеда. Зачастую левостороннее движение вдруг становится правосторонним, но через мгновение все выравнивается и становится на свои места.
Из дорожной разметки я видела только прерывистую разделительную полосу по середине дороги с вбитыми светоотражательными квадратиками. Дорожных знаков наблюдать не пришлось. Дорожной полиции я тоже не видела: раз правил нет, то и нарушать нечего.
Сотовая связь здесь не совсем понятная. Приобрести местный сотовый номер туристу можно только неофициально. Официально только в том случае, если есть profi — справка с места работы, я так понимаю. То есть о ней нужно позаботится еще в России, хотя в инете об этом не было сказано ни слова… Ну, вот, приходишь в маленькую лавочку, индиец тебе выдает номер, похоже оформленный на него самого. Сим-карта стоит примерно 100 рупий. Класть деньги на счет можно также у этого же индийца или любого другого, торгующего сотовой связью. Они перегоняют деньги со своего номера на твой, беря за это комиссию. При чем платят так не только туристы, но и сами индийцы, на которых номер оформлен вполне официально.
Платежных автоматов здесь нет, по крайней мере в Путтапарти. На купленные номера постоянно приходят рекламные смс и поступают местные звонки с индийской музыкой. Все это выглядит очень навязчиво! Прямо как зазывания уличных торговцев…
Вообще, индийцы в торговых лавках прямо напротив ашрама (в основном это выходцы из Кашмира) ориентированы, конечно, на торговлю, на зарабатывание денег, на сорящих деньгами иностранцев. Их поведение очень сильно отличается от поведения других индийцев, которых можно встретить на улицах городка в тех местах, где начинаются всякие учреждения, построенные Саи Бабой (стадион, школы, университет, планетарий и пр.).
Торговцев хожу фотографирую по их просьбе или без просьб. Одного молодого парня из их подворотни вытащила на свет божий сфотографировать, так он засмущался, не знал, что ему делать, как себя вести. Он же на следующий день, видимо в знак благодарности, пригласил меня на мусульманский праздник Раджи к нему домой! Я была несколько удивлена, пришлось отказаться. На следующий день праздник был заметен и на улицах: все были в нарядных, в основном, белых одеждах, многие лавки позакрывались, народ суетился, нарезал фрукты
Мальчишки, когда их фотографируешь, становятся по стойке «смирно», у некоторых взрослых каменеют лица — боятся, наверное. Когда это наблюдаешь, становится забавно: ведь тоже самое они наблюдают у нас, когда мы оказываемся в незнакомой для себя ситуации.
Кстати, лестницы в их домах зачастую невероятно узкие, иногда прям сантиметров по 50. Спрашиваю, как вы вещи, мебель поднимаете? Оказывается спускают сверху на улицу трос и поднимают по воздуху на тросе! Вообще, мы уже не раз поднимали тему «Умом Россию не понять». Казалось бы Индию тоже, значит, должны быть похожи, ан нет, все разные… Даже время у них свое «индийское». Например, Даша, когда уезжала, пошла закрывать камеру хранения. Я минут через 20 спускаюсь: она ругается с севадалами. Говорит комната хранения открыта, а ответственного лица нет и ей объясняют, что «он наверное, скоро придет, это у нас специальное индийское время». Хотя по расписанию камеры хранения перерыва в это время не должно быть. Скорее всего имели в виду то ли дополнительный перерыв, то ли еще что-то, я уже не вникала дальше, мне «индийского времени» было достаточно для понимания того, что это выше моего понимания…
В Путтапарти «бизнес», как говорят местные, идет плохо. После смерти Саи Бабы многие иностранцы, жившие здесь подолгу или постоянно, упаковали чемоданы и уехали. Да и на время иностранцев приезжает очень мало: ашрам полупустой, если не сказать пустой (по сравнению, конечно, с прошлыми годами). Так что многие торговцы уже закрывают свои лавки и ищут другие места. Кто имеет лавки в Бангалоре, тоже многие закрывают, говорят, там дорого. Когда на призывные крики торговца народ проходит мимо его лавки, он заламывает руки и кричит, что его бизнес закончен. С одной стороны комично, с другой — трагично.
Думаю, что по этой же причине они такие приставучие. Надеясь завлечь людей, они собирают сразу все русские слова, которые знают: «Привет!», «Как дела?», «Спасибо!», «Заходи, посмотри! Только посмотри, покупать не надо!!!», «Вчера ты говорил, что придешь завтра. Заходи!». Один раз даже слышала «Здрасти!» и «Добрый день!». Понятно, что такое активное приставание не нравится, по-моему, ни одному иностранцу… Да и вообще, эти русские слова с торгашеской интонацией на индийской земле звучат просто похабно. Мне это очень сильно не нравилось. Я всегда отвечала одним словом: «Sai Ram!».
Вечером перед закрытием торговых лавок улицы превращаются в помойки: мусор из лавок выбрасывается прямо на улицу. Всю ночь он валяется на улице и растресается нищими, собаками, свиньями, а может и обезьяны присоединяются… И только утром в 7 часов его подметают «специальные» люди: сгребают в корзины, такие же как они носят на головах с фруктами, и уносят. Пыль стоит неимоверная.
А задние дворы у домов зачастую завалены мусором постоянно. Выглядываешь так из окна какого-нибудь номера, а там площадка, скорее всего первоначально предназначенная под стоянку, вся завалена мусором… Но, что интересно, при всем при этом не было ощущения грязи, страха испачкаться, я без брезгливости не только в ашраме, но по улицам города ходила босиком.
Одежда, украшения
Индианки любят украшать свои волосы цветами жасмина (белый, оранжевый, желтый), которые сплетаются в гирлянду. Практически у всех виденных мною здесь индианок длинные волосы, за исключением редких приезжих из очень крупных городов и нескольких семей, в которых как мужчины, так и женщины, в том числе и дети, бреют головы наголо (при чем эти семьи так и приходят многочисленной толпой на даршан, поэтому очень хорошо обращают на себя внимание). Очень редко волосы красят хной и женщины и мужчины. Особенно прикольно выглядят мужчины с рыжими волосами и усами. Хотя усы и борода у индийцев здесь скорее редкость, чем правило.
В основном народ одевается в пенджаби (и мужчины и женщины), сари (женщины, а редко и мужчины). Платки на плечах у женщин в обязательном порядке. Женщины из некоторых «племен» носят платки также и на головах, но таких здесь мало. При чем эти индианки отличаются непривлекательностью (они очень худощавые, сухопарые, а в лицах не просматривается доброжелательность), тогда как остальные в общей массе очень привлекательные.
Некоторые мужчины вместо брюк носят длинную юбку с запахом до пола. Некоторые же ее складывают пополам по длине, и полу заправляют за пояс — получается этакая миниюбка. Иные на шее носят длинный шарф также, как женщины на груди.
В европейской одежде индийцы ходят редко, в основном это мужчины. Несколько девушек видела в джинсах. Как они не парятся в них в такую жару, просто поразительно. И как они умудряются на даршанах сидеть по-турецки, тоже не знаю. Вообще они все теплолюбивые: мужчины под рубашкой всегда носят майку. А чуть только подует ветер или температура ненадолго опустится градусов до 25, можно уже увидеть кофты и вязаные шапки на ребятишках.
Индианки очень любят себя украшать браслетами, серьгами, заколками. Очень модная серьга, вдетая в ноздрю с одной стороны носа — цветочек или бусинка. Все украшения, которые продаются, очень простые, непритязательные, блестящие и яркие. Если мы оденем такие украшения, то будем выглядеть скорее безвкусно, а на них они выглядят очень даже органично.
Индийцы до сих пор рисуют или приклеивают у себя на лбу белые или красные точки и полоски. Какой-то логической последовательности расположения я не заметила: бывает точка внизу, полоска вверху, бывает наоборот; бывает точка красная, полоска белая, бывает наоборот. Что они значат, я тоже не знаю.
В конце моего пребывания в Индии я себе купила еще одни штаны-алладины из тонкого хлопка. К ним нашла белую рубашку, правда с длинным рукавом, и белый шарф. Хоть рубашка со шарфом чистый хлопок, но за счет длинного рукава и нескольких слоев шарфа получается очень жарко. Катя посоветовала представить, что я в сауне, за которую даже денег платить не надо!
Вообще, за два месяца проживания в ашраме вещей вместе с постельными принадлежностями получилось достаточно. Я уже хотела все это раздать людям, но тут выяснилось, что есть индиец, который в металлических боксах берет на хранение вещи. Как иногда все чудесно разрешается: я купила такой бокс и перевезла все индийские вещи к нему, заплатив за год хранения. Катя сообщила, что даже если приедешь через два года, то вещи будут в целости и сохранности, просто потребуется доплатить еще за один год.
Из украшений я себе нашла замечательные кольца и браслет на ноги, почти каждый день покупала нитки с жасмином и накручивала их на хвост или шишку из волос, получалось очень красиво. Два раза делала рисунок хной на руках и ногах (называется михенди) — выглядит просто волшебно! Правда катастрофически быстро смывается: уже через пять дней весь лоск стирается… Катарец, встречающий нас в самолете в Дохе на пересадке, увидев михенди, со знанием дела спросил: «Вы к нам из Индии прилетели?».
Косметикой я эти два месяца, проведенные в Индии, не пользовалась совсем. Также поступали практически все женщины. Только один раз мы с Дашей накрасились: когда решили себе устроить фотосессию в садике библиотеки Шанти. Даша, жаловалась, что она задыхается под слоем неестественности, и на нее сразу стали обращать внимание мужчины. Но в целом было весело и душевно: кадры получились замечательные.
Удовольствия
Во время пребывания в ашраме мы несколько раз ездили в бассейн, который построили не так давно — года два назад. Но до сих пор в его округе, прямо рядом с бассейном идет стройка: строится дом, может быть гостиница. Находится бассейн от ашрама, наверное, минут в 10−13 езды на авторикше, в конце странного вида насаждений, что-то типа заброшенного парка или сада. С другой стороны есть местная школа, так как видно ребятишек, с дикими воплями бегущих куда-то.
Народу в бассейне мало. Это объясняется прежде всего культурой индийцев, которые считают верхом неприличия ходить в купальниках, а также не очень большим наплывом иностранцев по сравнению с прошлыми годами. Из-за этого даже закрыли ресторан и лавку с соками около бассейна. В основном, конечно, бассейн посещают иностранцы, но бывают и местные: либо молодые парни, решившие поглазеть на «голых» белых женщин, либо степенные семейные пары, купающие ребятишек. В последнем случае ребятишки кувыркаются в бассейне, муж сидит одетый или полураздетый на берегу, жена же сидит на берегу одетая полностью. Если пара очень степенная, то при появлении белых женщин, семья быстро одевается и покидает бассейн с гордо поднятыми головами, всем своим видом давая понять, что приличным людям здесь уже не место.
В результате всего этого между местными и иностранцами вспыхивают невидимые войны: они относятся неуважительно к нашим привычкам, мы же начинаем выказывать неуважение и презрительное отношение им. Особенно это заметно по некоторым относительно молодым женщинам с кучей комплексов, но без компании. Когда человек в компании, то ему и море по колено, а вот когда он в единственном числе или вдвоем, или, например, только с детьми, а в бассейне плавают молодые индийские парни, то эти женщины уже в открытую высказывают расистские нелицеприятные фразы, типа, что с ЭТИМИ она побрезгует плавать в одной воде.
Хотя, как я убедилась, все зависит, как всегда, от нашего отношения: если мы такого неуважения не питали, то молодые парни нам встретились только раз, как раз, когда туда пожаловала одна закомплексованная русская мамаша с двумя сыновьями-подростками, которая, кстати сказать, так и не разделась, не то что искупалась. Хотя, конечно, испытывать на себе испепеляющие взгляды индийцев, как мужского, так и женского пола, было не очень приятно и хотелось бы этого избежать. Но это их страна, их обычаи, и я считаю, что мы должны уважать их взгляды. Хотелось бы, конечно, уважения и к нашим обычаям, тем более, что мы ходили в купальниках только в предназначенном для этого месте и нигде более. А, кроме того, бассейн и был построен специально для этого, и не мы его строили, а сами индийцы. Но как говорится: есть над чем работать.
А вода в бассейне просто волшебная: теплая до жути! Получаешь колоссальное удовольствие, особенно, если на улице жара, и если расслабишься по-особенному, по-индийски…
***
После того, как у меня расстроился кишечник, намучившись несколько дней, я все-таки поехала в аювердическую клинику к доктору Рао. Там мне, в том числе, назначили массаж «для успокоения моего ума», как сказал доктор Рао. Я-то, наивная, подумала, что массаж будет касаться только головы, ан нет, массируют сначала 30 минут все тело, покрывая его маслом, а потом 45 минут на лоб льют теплое масло с добавлением воды из некоей груши, висящей над головой. Эту грушу тихонько двигают вправо-влево, и масло равномерно ложится на лоб.
В конце масло закапывают в уши, в нос, дают подышать дымом и прополоскать горло. Потом все тело моется жидкостью, похожей на разведенную хну. При чем масло этим самым смывается с тела. А волосы уже моются обычным шампунем. В клинике подается горячая вода, поэтому мыться очень приятно, особенно после горячего масла.
А уже после того, как тебя отмоют, голову окуривают легким дымком, и как сказала одна индианка на мой вопрос «Что это?» — «Это очень хороший дым!».
Один сеанс стоит по нашим меркам недорого, где-то 460 рублей. Правда у мальчика никогда нет «размена», то есть сдачи, и массаж может неожиданно стоит дороже.
Первый раз, не зная всей процедуры, не подготовленная физически и материально (не было ни полотенца, ни шампуня), я осталась просто в шоке. Но потом, ничего, привыкла и получала удовольствие.
Доктор рекомендовал мне семь процедур, но сделав четыре, я почувствовала, что лицо мое отекло, а кожа на лице стала красная и шершавая. Я озадачилась и сначала показалась внуку доктора, на что он мне сказал, что ничего не видит. Я озадачилась еще сильнее. На следующий день я появилась уже у самого доктора. Ущипнув меня за скулу, он заявил, что это нормально для женщины: утром после сна немного «оплыть» под глазами (на самом деле отек у меня был в области скул и щек). При этом он перечеркнул все, что написал до этого про мое самочувствие его внук, и красной ручкой огромными буквами написал «NO!». Я поняла, что моя озадаченность — это только моя проблема, и что с моим знанием английского я ничего у них не добьюсь. А когда он, долго что-то объясняя внуку, сказал, что, мол, с нее взять, она же боится, я все поняла! Я ушла, не дожидаясь вердикта местной знаменитости.
Я поняла, что массаж действительно пошел мне на пользу, и из меня вылезает всякая дрянь. Такое часто случается и при лечении нетрадиционными средствами, например, гомеопатией и биорезонансной терапией. Кроме того, мой ум очень деятельно работал, несмотря на все усилия его усыпить. И как раз он-то и подкинул мне мысль о казашке, у которой отекли глаза тоже после применения какого-то масла у доктора Рао. Она всем ныла и жаловалась, и заставила Дашу идти с ней в поликлинику, чтобы та ей переводила.
На следующий день утром я с надеждой в голосе спросила Катю, видит ли ОНА мой отек? Посмотрев на меня, Катя изрекла, что я прекрасно выгляжу! В этот момент звезды сошлись, и я осознала, что более не нуждаюсь ни в каком отеке, который благополучно спал уже на следующий день, а я тем временем прошла все рекомендованные мне сеансы массажа.
Интересно было наблюдать за индианками, которые делали мне массаж. Как и везде, были те, которые старательно выполняли всю процедуру, а были и те, которые, можно сказать, просто отбывали наказание в виде работы. Так, предпоследний раз индианка на ходу засыпая, просто гладила меня, потом несколько раз залила мне глаза маслом — это при том, что я пришла с огромным страхом, чтобы не дай бог, мне в глаза масло попало, а то опять все отечет (видимо на мой страх мы с ней и встретились)! Но, ничего все обошлось: отек окончательно спал, кожа тоже становилась гладкой.
С сеансами массажа мой день неожиданно оказался очень напряженным: сначала я к 8-ми часам утра шла на даршан, потом завтракала, к 11-ти часам шла на сатсанг, потом покупала с собой еду на обед и шла на массаж. Домой приходила около 15.30−16.00 часов, обедала и к 16.30 часам снова шла на даршан. Потом ужин, прогулка и спать. К счастью не было никакой спешки, и я не испытывала нервозности куда-то не успеть, что-то не сделать. Все текло своим чередом, плавно переходя одно в другое, и я получала удовольствие от проделанных мною дел, что и было, как я поняла, самым главным!
***
Был еще поход к стадиону пофотографировать китайского стиля музей и статую Ханумана. Как всегда и везде здесь мне тоже сказали, что время посещений прошло и войти нельзя. Расписание действительно было вывешено рядом с воротами, и согласно нему, в это дневное время наступала сиеста, то есть обед. Но расписание относилось к работе самого музея, у меня же не было желания идти в сам музей, я только хотела побродить около музея! Так как я уже здесь побывала день назад и услышала тоже самое с той только разницей, что понедельник вообще выходной, я решила не уходить пока меня не пустят внутрь. Стала требовать босса этого севадала, который стоял на входе. На что он мне отвечал, что у него нет босса. Но через пять минут повторения слова «босс», севадал сдался и пустил меня внутрь.
Похоже, чтобы обойти правила, надо создавать свои правила: можно, например, просто тупо настаивать на своем, и когда-нибудь это сработает. В общем, в тот раз я увидела вблизи и стадион, и музей, и статую Ханумана, Будды, Иисуса и др. Когда выходила, на мое «Спасибо, sai ram!», севадал только головой покачал, тем более, что около ворот уже собрался народ и тоже требовал пустить их внутрь! Но так как это были не иностранцы, а индийцы, то правила своей страны они, наверное, уважали, и цели своей добиться не смогли…
***
В один из последних дней в шесть часов утра я ходила на гору, где стоит дерево желаний, пофотографировать и запечатлеть в душе утреннее состояние просыпающегося городка.
Вид был великолепный, воздух прозрачен и свеж, слева на стадионе занимались спортом индийцы, справа текла река. Вообще, появившаяся вода в реке придала городу какой-то романтически-поэтический облик, он посвежел и приобрел некую новизну. Путтапарти только-только просыпался: народ выдвигался на улицу почистить зубы. Сей факт меня несколько удивил, но я уже немного привыкла принимать все как есть.
Отъезд
По приезде в ашрам я собиралась пробыть здесь ровно 6 недель, но чем ближе подходило время к дате отъезда, тем отчетливее я ощущала, как мне жаль покидать это место. После многих раздумий и колебаний (где искать агентство, как я смогу объяснить, что мне надо на своем английском, вдруг меня там кинут?!) я решила обменять билеты, оставшись здесь еще на две недели. Помню, что задавалась вопросом, на сколько продлить мое пребывание: на две недели или неделю? Чувства подсказывали, что было бы классно на неделю. Но рациональный ум победил в этом споре (зачем переплачивать кучу денег за обмен билетов, оставшись еще всего на одну неделю?!) и я обратилась в некое агентство для обмена билетов. Как я пишу немногим ниже по тексту, в таких вещах нужно слушать сердце, а не рациональный ум. На самом деле мне не хватило всего неделю, а вторая неделя уже не была предназначена для меня, была лишней.
Парень в агентстве, отлично провернувший обмен билетов на Катарских авиалиниях, сломался на обмене уже российского билета. Про этот билет я вспомнила значительно позднее, и попросила его сделать этот обмен, он согласился. Но так как в это время у них наступали аж три дня очередных праздников, то паренек предложил мне передать деньги ему в Бангалор, не оформляя никаких документов. Я согласилась, так как впечатление до этого он произвел самое благоприятное. Оказалось все совсем наоборот: почувствовав свободу и безнаказанность, парень не захотел отдавать мне мои деньги назад, обнаглел и потребовал с меня 600 рупий за телефонные переговоры с Москвой (это целых 60 минут!) и еще 1200 рупий доплату за обмен билета на Катарских авиалиниях. При чем на мой вопрос за что доплата, он нес всякую околесицу и пытался меня просто запутать. В итоге я заплатила ему 600 рупий, но не отдала 1200, и когда я уже собиралась идти в полицию, он вернул мне мои деньги. Я была в ужасно расстроенных чувствах еще и потому, что чувствовала, что и 600 рупий отдала зря…
А, еще забыла сказать, что при всем при этом он не смог обменять билета. Это сделала я сама, позвонив в Москву в авиакомпанию и забронировав нужный мне рейс.
Так я поплатилась за свою лень и нежелание самой произвести элементарные действия по обмену нашего российского билета. Не обманывайте, в том числе себя, и не обмануты будете!
Эпопея с обменом билетов вспомнилась мне и в тот день, когда я решила произвести оплату за последние девять дней пребывания в ашраме. Служащие вдруг обнаружили, что я прожила здесь уже 44 дня, тогда как по правилам, как они утверждали, положено только 30 дней. Конечно, указанные правила, как всегда, просто витали в воздухе и не были нигде написаны, чтобы можно было в этом убедиться. Я была поражена еще и потому, что в Интернете везде указывалось про два месяца, и это же я слышала от других людей. В результате меня отправили в администрацию, где серьезный индиец, вопросив меня о количестве оставшихся дней, любезно разрешил мне остаться. Правда, когда меня туда отправили, было 10 часов утра, а разрешили только в 15 часов. Вот так я полдня провела в размышлениях над перипетиями судьбы, задаваясь вопросом: «Что мне хочет сказать Вселенная?!».
Здесь необходимо написать, что с того момента как уехала Даша, я жила в ашраме практически нелегально. Это связано с тем, что в двухместных комнатах разрешено жить только вдвоем и нельзя жить одной, даже оплачивая за всю комнату. Я же жила одна в двухместной комнате, вписав туда Катю, которая сначала жила в аутсайде, а потом и вовсе уехала в Россию. Это еще одно правило, которое не поддалось какому-нибудь логическому объяснению и осталось жить во мне просто как факт. Я думаю, что скорее всего, раньше, когда Саи Баба был жив, то в ашрам приезжали намного больше людей чем сейчас (и это факт), мест в нордах не хватало, и ставка делалась на то, чтобы заселить двух людей, а не одного человека, пускай он даже и оплатил бы всю комнату. Но сейчас людей приезжает не так много, и когда я, например, уезжала, последние два этажа нашего норда, на которых как раз и были двухместные комнаты, оказались полностью пустыми, за исключением моей комнаты! Логически размышляя, можно сделать вывод, что заселяя по одному человеку в двухместную комнату, индийцы бы никого не ущемили, и, даже более того, смогли бы получить за это доход! Но, как я уже говорила, логику здесь можно не применять, нужно просто принять это как факт: такое правило есть и его нужно выполнять.
Хотя, кроме меня, его не выполняли и некоторые другие люди, также вписывая уже уехавших людей. Но все мы за это расплачивались муками совести и замиранием сердца, так как севадалки регулярно проверяли комнаты, либо заходя в них и осматривая, либо осведомляясь у живущих. Что интересно, когда Катя жила еще в Путтапарти и ее можно было предъявить севадалкам как живого свидетеля, меня ни разу никто ни о чем не спросил и не пришел в комнату, чтобы проверить. Я даже расслабилась и подумала, что все благоприятствует моему здесь пребыванию после обмена билетов. Но в последнюю неделю (ах, эта пресловутая последняя неделя!), ровно со следующего дня, как Катя уехала, севадалки каждый божий день либо осматривали мою комнату, либо пытали меня одна я или мы вдвоем. И я каждый день, честно глядя им в глаза, отвечала, что вдвоем, поджариваясь в этот момент на сковородке, услужливо предоставленной мне моей совестью. А в предпоследний день они почему-то решили на мою изнутри мною же закрытую дверь повесить снаружи замок! Я услышала лязганье замка, открыла свой внутренний засов, они сняли свой внешний замок, мы обменялись недоумевающими взглядами, и они задали единственно возможный в данной ситуации вопрос: «Вы вдвоем?». Естественно, от меня последовал единственно возможный ответ: «Да, мы вдвоем!». За сим мы раскланялись, но почему они решили запечатать мою дверь, замуровав меня в комнате, для меня осталось загадкой, хотя у них есть и регистрация, и информация об оплате.
Думаю, что я только из-за этого бы побыстрее бы уехала из ашрама!
Так как эта ситуация тянулась достаточно долго, то она часто заставляла меня задуматься над вопросом обмана. Как я вижу, меня достаточно часто обманывают. И я все время задавалась вопросом почему это происходит? Ведь я же стараюсь не обманывать! А здесь могла убедиться на собственном примере, что обманывают зачастую для того, чтобы осуществить свое желание (как я в данном случае: пожить именно в ашраме, а не где-нибудь в гостинице в аутсайде), но обманываемая сторона в этот момент не хочет удовлетворять это желание, придумывая какие-нибудь дурацкие правила. А обман как раз и позволяет обойти эти правила. Но может быть, если их можно обойти, то это не совсем нужные правила? Поэтому я для себя уяснила, что если вы знаете о чьем-нибудь желании, но не хотите его исполнять, то либо настройтесь, что обман неизбежен и примите его, либо будьте прозорливее, отмените свои правила и исполните желание, либо крепко подумайте, почему вам не хочется исполнять это желание и открыто сообщите об этом человеку, выразившему его. Конечно, в силу своей неискушенности в каких-то вопросах, можно просто не догадываться о желаниях другого человека, если он не выражает их прямо. Но на то и уроки жизни, чтобы мы собирали необходимый опыт и копили его, решая, что нам благоприятно, а что нет.
***
Последние дни в ашраме были для меня одиноко-грустными, тем более, что я осталась совсем одна: Лена уехала первой, за ней Даша, последней уехала Катя. Я с большей силой ощутила одиночество в чужой стране. Настроение было чемоданное, хотелось очень быстро уехать. Право было мое сердце, подсказывающее, что обменивать билеты нужно было всего лишь еще на одну неделю, а не на две! Иногда казалось, что я здесь буду жить всегда, как в наказание за что-то… Не хотелось покидать только даршан. Очень все это было странно, ведь до этого я, наоборот, хотела пожить здесь. В общем последние дни меня колбасило также, как и в первые. Что удивительно тоска и ревность от того, что я покидаю ашрам, даршаны, а все остальные так и будут здесь жить и ощущать на себе благословление Бабы, в один прекрасный момент сменились ощущением, что все правильно, так и должно быть: я здесь пожила, получила все, что должна была получить, и должна ехать, учиться жить в том месте, в котором мне и предстоит налаживать свою жизнь, а на мое место придут другие, которым тоже необходима помощь, любовь и участие. И я поняла, что я приняла всю ситуацию, приняла ее сердцем, а не умом, который постоянно со всем не согласен и хочет изменить реальность под себя!
До дома добиралась сутки, если точнее, то 25 часов, на трех самолетах. Зная, что я плохо переношу всякие длительные переезды, устаю очень, я настроилась, что буду ехать долго, очень долго, буквально всю свою жизнь, впереди только дорога до дома и больше ничего… За счет этого переезд пролетел для меня очень быстро (что 25 часов по сравнению со всей жизнью!) и чувствовала я себя достаточно комфортно. А каково было мое удивление и восторг, когда в самом первом самолете, который вылетал где-то в пятом часу ночи, мне досталось место в бизнес-классе! Широта и возможность принятия горизонтального положения креслу позволили мне тут же погрузиться в нормальный, не самолетный сон, отметя даже предложение стюардессы «позавтракать». Эти несколько часов блаженного сна придали мне сил и энергии. О такой сказке я даже и не мечтала, только благодарила Бабу за такой подарок!
Правда, в Москве понервничала, что не успею на третий самолет из-за огромной толпы людей, проходивших таможню по приезду в Москву. Но ничего, успела, все было вовремя и так, как нужно!
Помню, что жуткого чувства депрессии или уныния на русской земле у меня не возникло — помогло принятие всего происходящего сердцем. Зато сразу в Шереметьево я почувствовала дискомфорт и недовольство от звучания русской речи! Я понимала что говорят люди вокруг, и это мне мешало чувствовать себя! Я так привыкла, что не понимаю что говорится вокруг меня, что просто отключалась и вся речь становилась для меня обычным уличным фоном, шумом. Я на нее не реагировала. А здесь же в России все говорили на понятном мне языке и я поневоле слышала, что говорится, как говорится и с какой интонацией. И это заставляло меня обдумывать сказанное, оценивать, одобрять, осуждать, то есть реагировать пусть и не снаружи, но внутри. Это было так непривычно, неудобно и ненужно!!! «Ну, вот, приехали!» — подумала я таки стандартную фразу туриста, возвращающегося в Россию.
Вот так закончилась моя жизнь в ашраме «Прашанти Нилаям», надеюсь, что только в этом году. Ведь так хочется ощущать свет внутри себя и просто так улыбаться людям, не задумываясь, что они могут подумать обо мне!
Что мне дала жизнь в ашраме? Неизведанное ранее чувство любви, настоящей безусловной любви ко мне самой, которое начало изливаться в мое сердце, чтобы когда-нибудь я могла подарить эту любовь людям.
Источник: http://ogoa.ru/
Для тех, что заинтересован в расширении жилплощади. Продажа квартир на этом сайте. Множество предложений.
Присылайте свой рассказ
Мы собираем рассказы очевидцев и путешественников в ашрам. Для многих рассказы — возможность прикоснуться к живому опыту общения со Свами, приблизиться к нему. Поделитесь своей историей, присылайте рассказ в редакцию сайта по почте mail@sathyasai.ru.
Поделитесь с друзьями