Рассказывает Зинаида Михайлова, июль-октябрь 1997 г. Посвящается моей дочери.
И вот я осталась одна. Уехав на Велесу в свой маленький домик, пытаюсь понять, что же со мной было в Индии, в Ашраме Саи Бабы. А может быть, ничего не произошло? Я по-прежнему одна далеко от Москвы в убогом домике, который требует много работы и умелых рук. Как раньше, стучу молотком, забивая гвозди в сломанный штакетник, изучаю дефекты крыльца и текущей трубы. Ничего не изменилось ни во мне, ни в моей жизни. Только золотые серьги в ушах служат материальным напоминанием о встрече с Саи Бабой. Саи Баба закрылся от меня. Я Его не чувствую, хотя каждый вечер 21 раз пою Саи Гаятри. Он не приходит в мою лачугу, как пришел в шеде на четвертый день моего пребывания в ашраме. В тот вечер, огорченная одиночеством, я устроила свой матрас, который купила дешево и натянула москитную сетку. Поставила на коробки с ароматными палочками большую фотографию Саи Бабы и положила вибхути. И вдруг почувствовала, что я не одна в моем закутке. Бог мой! Баба! Ты здесь, со мной в этом шеде? Ощущение было потрясающее. Баба пробыл со мной весь остаток вечера, пока я не заснула. Так Он поддержал меня. А сейчас? Закрылся. Материализовал мне серьги, благословил, дал паданамаскар, в общем, осыпал милостями. И тишина…
Дом мой разворован. Нет ни посуды, ни белья. Готовить не на чем, даже чай не вскипятить. Но меня это почему-то не волнует и вновь создавать быт не хочется.
Соседка стала неожиданно носить козье молоко и творог, вероятно за скошенную траву и выпас коз на моем участке. Черный хлеб, простокваша, малосольные огурцы, творог. Вот весь мой рацион. В ашраме я привыкла есть мало. Мне хватает. И всё же, где Ты, Свами? Я тоскую по Тебе. По Твоей удивительной улыбке, полной неземной любви. По фигуре, плавно скользящей между рядами паломников. По мимолетному взгляду, брошенному вскользь, когда волна счастья, радости и любви охватывает с ног до головы, и ты готов расцеловать весь мир.
О Сатья Саи Бабе я услышала впервые в 1993 году. Живет в Индии человек, который материализует различные продукты (ну, например, молоко, яблоки). «Какое странное имя», — подумала я. Второй раз о Саи Бабе мне рассказал мой друг — мастер Рейки Леонид Игнатьев. Его друзья ездили в Индию и поделились впечатлением о том, как Баба сыпет из рук пепел, материализует золотые украшения. «Ну, материализует и материализует. Мало ли талантов на земле», — подытожила я.
Зимой 1996 года моя дочь стала читать книгу «Сатья Саи Баба — чудотворец». На обложке была фотография Бабы. Негроидного типа человек с копной черных курчавых волос задумчиво смотрел куда-то в пространство. «Поехать в Индию», — промелькнула в моей голове мысль. — «Но это так далеко, жарко, опасно (болезни, инфекция, антисанитария). Нет, нет, нет!».
В середине июня 1997 года, в разгар экзаменационной сессии, моя дочь сказала, что мы приглашены в гости к нашим общим знакомым, побывавшим в январе в Индии у Саи Бабы. Был конец недели. Совершенно измученная трудными дежурствами в Академии, опустошенная и усталая, я возлежала на диване и с ужасом думала о передвижении в далекое Строгино, где жили наши молодые друзья. Но дочь взяла меня на абордаж, и мы поехали. В метро было жарко, душно и многолюдно. Я ругала себя за малодушие и неумение сказать «нет».
Три часа подряд продолжался восторженный рассказ о Саи Бабе. Усталость сковывала меня. Я просто воспринимала информацию, поедая принесенную с собой черешню. Затем мы перешли в другую комнату, где на стене висел большой портрет Саи Бабы. Нам дали немного вибхути — священного пепла и поставили видеокассету о Свами. С экрана телевизора сверкнула неземная улыбка Бабы, полная любви и понимания, засияли глаза, вмещающие всю вселенную. В моей душе в один момент произошел переворот, будто в темной комнате включили свет. Я услышала зов: «Я люблю тебя!» И мое сердце откликнулось. Туда, в Индию, к этому удивительному человеку, умеющему так любить и понимать. В один момент исчезли все страхи и сомнения. Бог мой! В этом жестоком мире, полном зла и насилия, наполненном борьбой за выживание, есть человек, который меня полюбит, поймет и утешит.
На кафедре меня хоронили, узнав, куда я еду в самый зной, подруги ахали и недоумевали, близкие отговаривали. Но для меня больше ничего не существовало. Одно волшебное место — ашрам в Путтапарти — звал и манил меня далеким светом Саи Бабы.
Дальше всё покатилось как по рельсам. Самолет авиакомпании Аэр-Индия перенес нас в Дели за семь часов, которые пролетели незаметно между разговорами, сообщениями о полете, едой. Из иллюминатора я видела горы Таджикистана, огромные необжитые пространства, речки, моря, опять горы. Экипаж состоял из русских и индусов. На ланч подали индийские соусы и приправы. Я отважно положила в рот кусок чего-то, и во рту вспыхнул пожар. Дыхание перехватило, из глаз полились слезы. Выпив изрядное количество воды, я пришла в себя. В дальнейшем есть индийские блюда я поостереглась.
Дели встретил нас 38 градусной жарой. Обливаясь потом и с сожалением вспоминая кондиционеры в здании аэропорта, мы погрузились в автобус. Там работали вентиляторы, но они не давали прохлады. До самого Дели мы ехали долго. Движение на трассе очень беспорядочно. Много рикш, мотороллеров и ни одного регулировщика. Посреди улиц бродят или лежат коровы, и их никто не трогает — в Индии коровы священны. Мы очень удивились, увидев слона, идущего важно в самой гуще машин, в центре города. Мальчик-погонщик гордо восседал на его могучей спине, и его ничуть не смущало сильное движение.
Примерно через полтора часа мы доехали до офиса, где должны были подтвердить обратный рейс до Москвы. Ждать пришлось долго, и мы вышли из автобуса, с любопытством разглядывая окружающий мир. Вся жизнь в Индии протекает на земле. Убогие лачуги, построенные из картона или банановых циновок, спящие прямо на земле люди, между ними животные и грязные дети, отхожие места, и тут же на углях готовят пищу. И как напоминание о современности среди этой нищеты мы увидели телевизор, тоже стоящий на земле. Много нищих, просящих пищу или деньги.
Пока мы ждали подтверждения рейса, стало смеркаться. В Индии темнеет рано. В полной темноте мы опять погрузились в автобус и поехали на вокзал.
Поезд Карнатака-Экспресс отходит в 22 часа. Я со своей знакомой ехала 1-м классом с вентиляторами, несколько человек из Вильнюса 1-м классом с кондиционером, остальная группа во 2-м классе. Списки пассажиров, написанные мелом, в Индии вывешиваются на вагонах и сориентироваться для европейцев сложно. Если бы не наш провожатый Кумар, нам пришлось бы трудно.
У нас с Галей было купе с закрывающейся дверью. И никакого постельного белья. На окнах железные жалюзи, а сверху металлические решетки, так что поезд на первый взгляд был похож не то на почтовые вагоны, не то на тюрьму. Три вентилятора гоняли горячий воздух, ничуть не охлаждая его. Но надо было отдыхать, и мы, предварительно разыграв полки, попытались заснуть после длинной дороги. Нам предстояло ехать 41 час, провести в поезде две ночи и один день. Трудно было представить, что еще рано утром я была в Москве, где, поцеловав спящую дочь, первым поездом метро доехала до Шереметьево. А сейчас индийский поезд с паровозной тягой везет меня через всю Индию в далекий Дхармаваран, находящийся в часе езды от Путтапарти, ашрама, в который съезжается весь мир.
Итак, мы едем по Индии. Поезд, несмотря на паровозную тягу, едет быстро, и за решетчатыми окнами мелькают красные поля, деревни, банановые рощи. На полях идут летние посевные работы. Очевидно, один урожай уже сняли. Никакой техники не видно. Пашут на быках деревянной сохой, как в прошлом веке. Впервые я увидела рисовые поля, залитые водой.
Наш поезд мчался быстро, иногда останавливаясь на немногочисленных станциях. С перрона через решетку окна дети и старики протягивали руки, прося есть. Сердце сжималось от жалости. Мы очень быстро раздали все московские запасы.
Жара в поезде, несмотря на вентиляторы, стояла невыносимая, и я несколько раз обтиралась мокрым полотенцем. Мы проехали полосу ливней, где поля были затоплены водой и въехали в предгорье. Кругом простирались холмы и кустарники. Это было красиво и чем-то напоминало наш Крым.
На следующий день в 11 утра мы приехали в Дхармаваран. Быстро договорились с шофером, сели в автобус и поехали в Путтапарти. Путтапарти расположен в окружении гор, в низине, поэтому там свой микроклимат. В течение одного часа мы ехали по довольно приличной дороге. Неожиданно показалось красивое сооружение, похожее на храм с тремя куполами-башнями. Нам объяснили, что это госпиталь, построенный за восемь месяцев. Первый камень заложил Саи Баба. В госпитале проводятся бесплатные операции на современном уровне. Затем мы увидели аэродром, способный принимать небольшие самолеты. Наконец, мы подъехали к шикарным воротам, открывающим въезд в Путтапарти. Они были украшены двумя очень изящными женскими фигурами, и был изображен какой-то герб. Всё это было выполнено в светло-розовых тонах.
Мы подъехали к воротам в ашрам. Севадалы проверили наши загранпаспорта, и автобус въехал на территорию ашрама. Около часа дня нас оформили в рецепции и поселили в шеды. Все европейцы очень боятся этого вида жилья. Шед — это длинный барак с высоким потолком, из железных конструкций, с которых свешивается множество веревок, натягивающих москитные сетки. Небольшие окна, цементный пол, на котором лежат матрасы паломников. Мужчины и женщины живут отдельно. Возле каждого барака дежурят круглосуточно севадалы. Плата за жилье очень небольшая — 10 рупий в день. Нам предстояло прожить 24 дня. Людей было очень много. Впереди были праздники, и множество паломников из разных стран мира стеклось в Путтапарти. Нам с Галей достались два места на проходе у туалета. Два старых матраса, положенных прямо на цементный пол, служили нам ложем. Мимо снуют люди, натыкаясь на веревки от наших москитных сеток, и все ночи напролет стирают белье. Свет в душевых горит все темное время суток. Так что ночами я не спала. И вот на третью бессонную ночь я почти заплакала и спросила себя, зачем я сюда приехала? Ведь и уехать обратно нельзя.
В моем домике стало сыро и холодно, и я растопила печку. Весело пляшет в топке пламя, потрескивают дрова, по комнате распространяется особый запах. Время близится к осени, скоро мой отпуск закончится, и начнется новый учебный год. Индия кажется такой далекой, Саи Баба не подает о Себе никаких вестей, не приходит ко мне ни в медитации, ни во сне. Но было и другое. Итак, 3 июля 1997 года я впервые лицезрела Саи Бабу на вечернем даршане. Сидели мы где-то в двадцатых рядах. Я помню свое волнение при виде Бабы. Он прошел мимо, кого-то взял на интервью, кого-то благословил, материализовал вибхути. Его движения были изящные, а походка летящая. Его улыбка поразила меня неземной любовью и лучезарностью. На следующий день мы встали в 4 часа утра и пошли занимать места в рядах. Было ещё темно, хотя птицы уже проснулись и громко галдели. Рядом с нами сели молодые темнокожие девушки. Они сидели очень прямо в позе лотоса, похожие на юных жриц, и обмахивались веерами. Но вот прозвонил колокол, и хор мужских голосов возвестил начало омкара. Незаметно рассвело, и со священными песнопениями жрецы, за ними мужчины, а потом и женщины обошли Храм, славя Бога, приветствуя новый день и восход солнца.
Вскоре состоялась жеребьевка. Но, несмотря на то, что мы пришли первыми, нам достался второй ряд. Сидеть на полу было непривычно и трудно. Ноги затекли, под вечер лежать можно было только на животе. Баба просит не покидать мандир, пока Он там, так что мы проводили на полу по девять часов в день.
На третий день Баба взял на интервью вильнюсскую группу. Мы были очень рады за них. На нас Саи Баба не обращал ни малейшего внимания.
Я определила жизнь в ашраме как строгое послушание с редкими минутами радости, когда Баба невзначай взглянет на тебя или улыбнется. Вот это были действительно минуты счастья и восторга. Я взбунтовалась. «Пусть другие, те, кто так любит и верит Бабе, проводят по девять часов в мандире, сидя в неудобной позе, встают чуть свет. Я больше не могу!» Баба не удостоил меня даже взглядом, не говоря уж о письмах, которые я написала. И я пропустила два вечерних бхаджана. Я бродила по лавкам в аутсайде, хотя Баба не любит, когда люди ходят туда. «Там власть денег, совсем другие вибрации», — говорит Он. Я спала днем и немного пришла в себя. Боль в ногах прошла, самочувствие улучшилось.
Перед утренним пением мантр наш руководитель группы сказала, что в медитации Баба высказал пожелание, чтобы мы не ходили в аутсайд. Наше передвижение ограничилось ашрамом.
Шло время, и мы поняли, что Саи Баба нас заметил. Он то на одного посмотрит внимательно, то долго стоит перед кем-то еще из группы и смотрит в глаза. Я помню Его первый взгляд в мою сторону. Я сидела после даршана перед пустым пространством, отделяющим мужскую и женскую сторону. На мне было голубое пенджаби и нежно-салатовый шарф с золотыми горохами. Баба шел с мужской стороны в храм и мимолетно посмотрел на меня. Радости моей не было границ. В следующий раз я сидела в первом ряду. Свами шел после бхаджанов в свой дом под звон колоколов. Он внимательно посмотрел мне в глаза. Я поняла, что Он меня заметил.
В нашей группе начались «чистки». Заболела Галя, затем Юра и Максим. Симптомы были одинаковые: сильная головная боль, высокая температура, боль в животе и расстройство желудка. Они проболели три или четыре дня. После выздоровления смотреть на них было страшно. Желтые, осунувшиеся, ослабевшие, но с хорошим настроением.
Наша группа страстно желала интервью, и мы добросовестно трудились. Утром мы пели 108 раз Саи Гаятри, вечером 21 раз Гаятри мантру. Мы сплотились в единое целое и были похожи на маленький высокоэнергетический заряд. В тот день, когда Саи Баба взял нас на интервью, некоторые люди из нашей группы в медитации видели это событие, в том числе и я.
14 июля 1997 года на вечернем даршане мы сидели в первом ряду сбоку. Из храма вышел Саи Баба, подошел ко мне и Леле и спросил: «Откуда вы?». «Из России», — ответила я, протягивая письма. Свами взял их. «Сколько вас?». «Двенадцать», — тихо ответила Леля. «Четырнадцать», — закричали поляки, сидевшие сзади нас. «Go», — сказал Свами. Поляки повскакав со своих мест и ринулись к крыльцу перед храмом. Мое сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. Я очень волновалась. Я приехала к Бабе как к главному арбитру высшей справедливости. Более с моими проблемами обращаться было уже некуда. Мне так необходимо было Его одобрение, утешение и любовь.
Сохраняя спокойствие, наша руководительница позвала севадалку и объяснила, что Свами обратился сначала к нам и пригласил нас. «Проходите», — сказала страж порядка. И мы направились к крыльцу у храма. С мужской стороны пришли двое наших ребят и еще один, незнакомый нам человек, в галстуке нашей группы. Двое из нашей группы почему-то не пришли, и наша переводчица взяла двух своих дочерей. Таким образом, нас оказалось действительно 14 человек. Баба как радушный хозяин жестом руки пригласил нас в комнату для интервью. За первой комнатой оказалась вторая, отделенная шторой, и мы прошли в нее. Баба сел в кресло. Мы сели полукругом, женщины со своей стороны, мужчины со своей. «Какая программа?» — спросил Саи Баба. Руководитель группы ответила, что они хотят открыть школу Саи Бабы в Москве. Но здесь Баба перевел взгляд на меня и спросил: «Кто ты?» Я очень волновалась и невпопад ответила: «Я — Зоя». Вокруг зашептали: «Не имя, не имя». «Серьги хочешь?» — спросил Баба. «Хочу», — ответила я, — «благослови меня Баба». Но Он уже перевел взгляд на Галю и стал говорить с ней, а потом с Лелей.
На интервью Саи Баба иной, нежели в мандире. В мандире Он недоступен и величественен. В Нем чувствуется вселенская сила и что-то еще, недоступное нашему пониманию. На интервью Он — заботливый отец, любящая мать. Он излучает столько любви и сострадания, что обыкновенному смертному не понять, как это возможно. Меня восхищала в Саи Бабе неиссякаемая любовь, изливающаяся на людей, и постоянная работа с аудиторией. Ни выходных, ни отпусков, ни отгулов, ни праздников Он не имеет. День за днем несет Свою миссию, работая не покладая рук. Легко ступает изящная фигура в оранжевом по мандиру, непрерывно работают смуглые небольшие руки, материализуя то вибхути, то платок, то, гармонизируя энергию в какой-нибудь части мандира. Тысячи глаз с надеждой ищут Его взгляда или улыбки.
«Где твой муж?» — опять спросил меня Баба. «Нет», — ответила я, — «мы в разводе». «Где твои дети?» «У меня дочь». Но Баба уже стал работать с Катей, подняв правую руку вверх и делая кругообразные движения. Затем мы перешли в другую комнату и опять расселись полукругом. Саи Баба сказал: «Надо включить вентилятор», — и поднялся с кресла. Вернувшись, Он обратился к нашему Юре: «Сядь удобно, так ноги болят». Всё время с начала интервью я сидела на коленях, но не замечала неудобства. Когда мы все расселись, Баба материализовал вибхути из ладони и одарил всех присутствующих. Потом Он снова обратился ко мне: «Серьги хочешь?» «Хочу», — сказала я. Баба сделал кругообразное движение ладонью левой руки, направленной к полу, в руках у Него появились золотые серьги. «О, Свами, о, Свами», — только и могла я произнести. «О, Свами, о, Свами», — передразнил Он меня с неподражаемой интонацией. Я приняла серьги и попросила паданамаскар. Баба разрешил. В благоговейном порыве я подползла к стопам Свами, откинула край оранжевого шелкового одеяния и поцеловала смуглые ноги, покоящиеся на бархатной, вишневого цвета подушечке. В тот момент я сожгла свою карму за все воплощения. Сам Баба уже разговаривал с нашей переводчицей. Он материализовал ее дочке золотую цепочку со Своим изображением. Цепочка была сильно запутана, но Он ловко ее распутал и одел на шею девочке. «Любишь Бабу?» — спросил Он. «А что врачи говорят?» — спросил Он у переводчицы, которая ожидала ребенка. «Надо проконсультироваться наверху», — пошутил Он, подняв ладонь вверх. «Будет мальчик», — сказал Он. Затем материализовал ей золотое кольцо с прозрачным оранжевым камнем. «Что ты хочешь?» — спросил Он у Максима. «Паданамаскар», — ответил Максим. Баба разрешил. «Чудные эти русские», — сказал Баба и материализовал Максиму золотое кольцо с девятью драгоценными камнями. «Это девять планет, они будут тебя охранять». В это время Он поискал глазами меня. Я уже надела серьги, и Саи Баба пококетничал, как женщина: «Ах, ах, ах!», и поводил глазами. «Прекрасно», — пролепетала я. А Баба уже материализовал золотое кольцо с бриллиантом пожилому индусу. Кольцо налезло только на первую фалангу пальца, но Баба растянул его только одному Ему известным способом, и кольцо плотно село на палец. После этого Баба попросил дать Ему корзинку. Он стал вынимать из корзины вибхути в маленьких пакетиках и одаривать всех присутствующих. «Я еще буду говорить с каждым из вас», — сказал Он. На этом интервью закончилось. Я мало что помню о последующих событиях. Кажется, нас поздравляли, с восторгом рассматривали подарки, но все это шло мимо меня. Сидя в европейской столовой и машинально поглощая ужин, состоящий из овощей и чая с молоком, я находилась под впечатлением от интервью. В это время ко мне подошла главная распорядительница по столовой. «Это Баба?» — показала она на серьги. — «Да», — ответила я. «Сева, сева, сестра», — свергла меня с заоблачных высот женщина (сева — то есть общественные работы: мытье посуды, чистка овощей, уборка помещения. В течение месяца я не раз «севила»). «Нет, нет, не сегодня, завтра», — ответила я. «Не будет энергии», — пошутила она. Я так переволновалась во время встречи с Бабой, так была наполнена, что заниматься прозаическими вещами было свыше моих сил. Происшедшее надо было осмыслить. Но мой бедный ум не мог до конца осознать сегодняшнее событие. Я только интуитивно чувствовала, что прикоснулась к чему-то непознанному и необъяснимому. Притягательная сила Саи Бабы так велика, что просто отдаешься на Его волю без возражений и колебаний.
Вот и закончилось мое пребывание на Велесе. Завтра соседи довезут меня до столицы. Я пожила бы еще немного, но в железнодорожной кассе уже нет билетов до конца августа. Студенты и учащиеся спешат к началу учебного года. Перспектива остаться без билетов меня не прельщает.
Для меня этот отпуск на Велесе был неожиданным. Впервые в жизни я писала так много. Поездка в Индию оставила глубокое впечатление в моей душе. Личность Саи Бабы настолько притягательна и непостижима, что хочется вновь и вновь переживать моменты общения с ним. Что для меня Саи Баба? Что-то необъяснимо прекрасное, недосягаемо-волнующее. Как волшебная мечта, за которой я, возможно, гоняюсь всю жизнь и не могу найти. Абсолютную любовь — вот что я так тщетно искала все эти годы. А сейчас поняла, что такая любовь возможна только к Богу. Сегодня я прочитала в книге о подарках Саи Бабы. Он говорит, что они связывают с Ним людей, получивших дары. Сердце мое наполнилось радостью и сильно забилось, — значит, связь есть! Мне выпал счастливый билет быть отмеченной Саи Бабой. Я ощущаю свою ответственность, надо жить достойно этой милости.
Но вернемся в Путтапарти. Следующие шесть дней отдалили нас от Свами. Состоялась международная молодежная конференция, на которую съехалось четырнадцать тысяч делегатов из разных стран мира, затем индийский праздник Гурупурнима. Мы даже не смогли попасть в мандир, Свами видели только по мониторам. Весь ашрам был заполнен людьми. Они спали просто на земле, укрывшись покрывалом. Непрерывно приезжали автобусы с людьми, гудели автомобили. В столовую выстраивались длинные очереди. На открытом пространстве были развернуты индийские столовые. Казалось, что вся Индия съехалась на праздник.
В нашей группе произошли изменения. Наши «старички» три вечера были заняты другими делами, двое опять заболели, в том числе и я. Но надо сказать, что я легко отделалась. Болезнь прошла через два дня, температуры не было. Мы пропустили пение мантр, группа распалась. Я четко поняла, что второй раз, как вильнюсскую группу, Баба нас на интервью не возьмет.
Из этих дней я помню только два случая общения с Бабой. После бхаджанов Саи Баба уходил своей обычной дорогой, а я звала Его, просила посмотреть на меня. Свами оглянулся. Как мне было радостно. Еще я помню свой разговор с Саи Бабой после окончания конференции. Я так затосковала, что пришла к Его дому и просила пообщаться со мной. Ответа естественно не последовало.
И вот последний день в ашраме. Вечером мы сядем в поезд и отправимся в Дели, переночуем в гостинице, а затем, рано утром поедем в аэропорт. Баба не зовет нас на интервью, не оказывает никаких знаков внимания, хотя мы изо всех сил мысленно кричим, что сегодня наш последний день. Баба проходит мимо в свой дом. Звонят колокола. Последний взгляд на Свами. Последнее прощай. А, может быть, здравствуй, Саи Баба! На всю оставшуюся жизнь.
Присылайте свой рассказ
Мы собираем рассказы очевидцев и путешественников в ашрам. Для многих рассказы — возможность прикоснуться к живому опыту общения со Свами, приблизиться к нему. Поделитесь своей историей, присылайте рассказ в редакцию сайта по почте mail@sathyasai.ru.
Поделитесь с друзьями